– Думаешь, я стал бы в себя стрелять?

– Было время, когда я думал, что ты на это способен, – он садится на стул на колёсиках у кровати, и кладёт свой блокнот на колени. Достаёт из кармана ручку и открывает чистую страницу. – Правда, прошло много времени с тех пор, как мы разговаривали. Тебе придётся наверстать упущенное.

Пристально смотрю на него, вспоминая все сеансы, которые он со мной проводил в прошлом. Мы всегда говорили о моих переживаниях во время выполнения боевых заданий, потому что в настоящем не было ничего, о чём я мог бы или готов был рассказать. Изредка он помогал мне кое-что понять, но из этого никогда ничего хорошего не выходило.

– Нет, – качаю я головой.

– Нет? – Марк вскидывает голову и вопросительно на меня смотрит. – Ты не хочешь говорить?

– Я не хочу говорить о прошлом, – говорю ему. – Я хочу... я хочу…

Не могу подобрать правильные слова. Облизываю губы и концентрируюсь, но не знаю, что сказать.

– У меня есть девушка, – наконец выдаю я. – Алина. Я хочу поступить с ней правильно.

– Вы ссоритесь? – спрашивает он.

– Нет, совсем нет, – не могу найти нужных слов. – Последняя девушка меня бросила, и я не хочу, чтобы это повторилось. Не хочу снова облажаться.

– Ладно, Эван, – говорит Марк, подняв блокнот. – Сначала мне нужно кое-что выяснить, чтобы я мог вынести своё заключение. Давай сосредоточимся на новых отношениях. Так тебя устраивает?

– Да.

Мы проходимся по всему, что я помню, и всему, что не сохранилось в памяти. Говорим о том, как я чувствую себя физически после нахождения в течение почти двух месяцев в коме. Невольно слетает с языка, что сейчас, кажется, чувствую себя не так, как раньше.

– А что изменилось?

– Просто... о некоторых вещах я думаю по-другому.

– Можешь привести пример?

– То, что обычно меня по-настоящему выводило из равновесия, просто... ну, больше не трогает. Мне всё равно.

– Какой-нибудь пример поможет мне понять.

– Например, я сейчас владею всем бизнесом, так?

– Да, насколько я знаю, ты получил приличное наследство.

– Мне оно не нужно. Я не хочу иметь с ним ничего общего. Но мне нужно обо всём позаботиться. Я должен управлять, как Ринальдо. Я дал ему слово. Это обещание было дано не просто так. То есть... хочу сказать, что, если я пообещал, то обязан выполнить. Но теперь…

– Изменились твои приоритеты?

– Да, – киваю головой. – Приоритеты. Это именно то слово. Те вещи, что были важны, просто больше не в списке приоритетов. Дело даже не в том, что они переместились вниз – их там вообще нет. Я всё жду, когда появится Ральф и скажет, что я облажался, но он не приходит.

– Кто такой Ральф?

Я прерываюсь, понимая, что допустил оплошность. Мне не стоило о нём упоминать.

Но как он сможет мне помочь, если я не расскажу?

– Ральф – это трудно объяснить.

– Попытайся.

– Не знаю, – пожав плечами, смотрю на Марка. – Полагаю, он мой воображаемый друг. Обычно он рядом, когда я не сплю, у меня стресс или приступ паники. Понимаю, что он не реальный, но всё равно его вижу.

– Это началось после того, как ты здесь очнулся? – спрашивает Марк, делая всё возможное, чтобы не выглядеть озабоченным, но у него это плохо получается. Его пальцы с усилием сжимают ручку.

– Нет, это продолжается уже давно. Я видел его постоянно, но в последнее время он не появлялся.

– Значит, ты считаешь, что это не связано с твоей травмой?

– Нет. Впервые я с ним встретился после того, как вышел из тюрьмы. Когда рядом была Лиа, он перестал появляться. Но вернулся, когда она ушла.

– Когда ты видел его в последний раз? – Марк неистово строчит в своём блокноте.

– Точно не помню, – говорю я. – Кажется, незадолго до смерти Ринальдо. У меня в голове всё перемешалось. По-моему, с хронологией событий у меня полная неразбериха.

– В этом нет ничего необычного.

– Полагаю, это было примерно в то время, когда ко мне переехала Алина, – говорю я. – Вроде бы, в последний раз я его видел как раз перед этим.

– Можешь описать Ральфа?

– Он... он... – делаю паузу и собираюсь с мыслями. – Это тот парнишка, которого я убил в Ираке. Мальчишка-боевик. Когда я его подстрелил, он направлялся к нашей базе.

– Я помню, ты уже рассказывал об этом, – говорит Марк. – Но отказался сообщить мне какие-либо подробности и никогда не упоминал о галлюцинациях. Почему Ральф?