– Спасибо, что сообщил мне об этом.

– Всегда пожалуйста.

Джонатан выходит за дверь, и я вскоре следую за ним. Мне нужно поговорить с Ринальдо. Мне нужно понять, что он планирует и как много он уже знает.

***

– Я пытался дозвониться до тебя.

– Мой телефон сдох, – говорит Ринальдо, снимая пальто и вешая его на вешалку возле двери. Он вытирает ноги о коврик, садится за стол и, откинувшись, глубоко вздыхает.

Проблемы с телефоном – ерунда. Если телефон Ринальдо не работал должным образом, то новый был бы у него в течение часа. Я точно знаю, почему он не отвечал, но делаю вид, что мне ничего не известно. Мне хочется сразу со всем разобраться, а телефон просто отвлечение.

– Ринальдо, я изучил вывод средств, о котором ты мне рассказывал недавно.

Он молча смотрит на меня, переводя взгляд с одного моего глаза на другой. Я стараюсь оставаться невозмутимым.

– И?

– И я думаю, что знаю, почему ты не хотел, чтобы я разбирался с этим.

Я вижу, как ходят желваки на его челюсти, когда он сжимает зубы.

– Тогда ты понимаешь, что не стоит об этом беспокоиться, – наконец говорит он. – Что-нибудь ещё?

– Да, сэр, – он вздыхает, а потом кивает, чтобы я продолжал. – Там вписаны цифры большие, чем те, что переводились на мой счёт. Записи Джастина не соответствуют моим платежам, но я не знаю точно, куда пошли деньги. Наверное, он думал, что я никогда не подберусь достаточно близко, чтобы проверить.

– Но ворует сейчас не он, – размышляет Ринальдо, наморщив лоб. – Я сказал Бекке, что позабочусь об этом. Мне не нужно, чтобы она прямо сейчас совала в это свой нос.

– Что в этом такого особенного? – спрашиваю я. – Почему бы тебе просто не сказать ей, что деньги переведены на счёт Фелисы? Назови это её зарплатой психотерапевта или как-нибудь ещё. Какое дело до этого Бекке? Тогда она могла бы выяснить, чего ещё не хватает.

– Для неё это был небольшой тест, – пожимает плечами Ринальдо. – Я хотел посмотреть, доведёт ли она это до моего сведения.

– И теперь, когда Бекка это сделала, ты не хочешь, чтобы она этим занималась? Она может что-то заподозрить.

– Боюсь, я не продумал всё до конца. Кроме того, если это был Джастин, проблема уже устранена, не так ли?

– Возможно, – я не очень-то уверен в такой оценке дел.

Он прищуривается и слегка сжимает пальцами ручку на столе, но он не собирается что-либо записывать. Он нервно покусывает нижнюю губу. Видимо, есть, что от меня скрывать.

Я смотрю в его глаза и чувствую, как мои плечи немного опускаются. Хочу вызвать его на откровенность, но не могу заставить себя это сделать. Просто мне хочется, чтобы он сам открыто обо всём рассказал, но я понимаю, что он этого никогда не сделает.

Ринальдо минуту смотрит на меня, а потом опускает взгляд на стол и глубоко вздыхает. Он несколько раз стучит по столу ручкой, поднимает на меня глаза, а затем глядит на свои часы.

– Я должен вернуться, – в конце концов говорит он. – Я хочу, чтобы ты занялся оружием, и дай мне самому разобраться с мошенниками.

– Ты раньше говорил, что хотел бы вовлечь меня во все дела.

Очевидно, это напоминание его не устраивает. Он делает глубокий вздох, и его плечи поднимаются и опускаются. Я захожу слишком далеко, а у Ринальдо, как известно, довольно крутой нрав. Конечно, когда он вспыхивает, обычно я – тот, кто исполняет наказание. Он смотрит прямо на меня жёстким взглядом.

– Эван, найди моё оружие, – он не оставляет мне возможности продолжить разговор.

Я киваю и встаю, когда он хватает пальто и без дальнейших церемоний выходит из комнаты. Как послушный сын, я направляюсь к единственному контакту, что у меня есть – к мужчине, который из-за меня попал в больницу.

Гарпия, действительно, в коме. Он лежит в комнате с другими пациентами, находящимися в бессознательном состоянии, и я могу наблюдать за ним из коридора через большое окно. Когда у медсестёр проходит пересменка, я прокрадываюсь в комнату и заглядываю в его карту. Понятно, что шок от полученных ран не оставляет ему больших шансов. Он не подключён к системе жизнеобеспечения, но совершенно ни на что не реагирует.

Сейчас ничего от него не добиться, но, когда нужно, я терпеливый человек. Вернувшись в коридор, я наблюдаю, за приходящими и уходящими посетителями, пока не нахожу того, кто может быть мне полезен.

Это пожилая женщина с морщинистым коричневым лицом. На её голове завязан шарф с ярким орнаментом. Я наблюдаю, как её глаза фокусируются на кровати Гарпии, а руки начинают перебирать зажатые в них чётки.

– Тяжело видеть их такими, – говорю я любезно.

– Да, это так, – отвечает она и улыбается мне со слезами, собирающимися в уголках её глаз. – Он всегда был сложным мальчиком. Не могу сказать, что удивлена, что он здесь, но да... очень тяжело.

– Ваш сын?

– Внук.

– Моя тетя, – указываю я на женщину лет пятидесяти, подключённую к аппаратам прямо за кроватью Гарпии. – Автомобильная авария.

– Мне очень жаль, – она кладёт свою руку на мою с искренним беспокойством. – Со стороны матери или отца?

– Матери, – мне не составляет труда тут же придумать историю. – Мама умерла несколько лет назад. Рак молочной железы. С тех пор за мной присматривала тётя Бетси.

Я невесело усмехаюсь.

– Мне почти тридцать, а я всё ещё нуждаюсь, чтобы кто-то за мной присматривал, – качаю я головой.