Интересно, лучше иметь хоть какую-то семью, независимо от того, насколько её члены облажались, или вообще ничего не иметь.

Ринальдо встаёт и стонет, потирая спину и отвлекая меня от моих мыслей.

– Всё в порядке, сэр?

– Полагаю, что да, – говорит Ринальдо, поморщившись. – Последние несколько недель моя спина меня просто убивает. Я был у мануального терапевта, которого предложил Франклин, но это не помогло. Думаю, что просто становлюсь стариком.

– Мне кажется, у тебя ещё осталось парочка лет, – ухмыляюсь ему, – Я хочу пойти с Джонатаном и начать копать дальше.

– Сделай это.

Хватаю куртку с настенного крючка и открываю дверь.

– Эван? – зовёт Ринальдо, когда я уже собираюсь выйти. – Ты видел Фелису?

На секунду замираю, делая вид, что думаю.

– Кажется, в последний раз я видел её вчера. Она искала тебя.

– Где?

– Здесь, в твоём кабинете.

– Она сказала, что хотела?

– Нет, – говорю я ему, затем выгибаю бровь, глядя на него. – Вообще-то, она выведывала информацию обо мне. Видимо, кое-кто сообщил ей, что мне нужно избавиться от моих переживаний.

– Виновен! – смеётся Ринальдо и поднимает руки в верх, сдаваясь. – С ней приятно поболтать. Надеюсь, ты примешь её предложение.

– Мы поговорили немного, – сообщаю я, пожав плечами, а потом глубоко вздыхаю. – Я ценю это, сэр. Правда, но я в порядке.

– Ты никогда не был в порядке, сынок, – от его слов вниз по спине пробегает дрожь.

На мгновение я пытаюсь определить, когда мне было реально, по-настоящему хорошо. За эти годы у меня было несколько замечательных воспоминаний, но я не могу вспомнить длительного периода времени, когда мне было действительно хорошо. В детстве я всё время пытался узнать, кто мои родители. В подростковом возрасте самым главным было выведать привычки Матери-настоятельницы, затащить её в кровать и этим шантажировать, чтобы она позволила мне уйти. Оттуда я отправился прямо в морпехи.

Может быть, тогда – в тот первый год – мне было хорошо. Я вспомнил прохождение основного курса боевой подготовки и чувство, что я в первый раз в моей жизни на самом деле чему-то принадлежу. И тот момент, когда кто-то вложил в мои руки винтовку с оптическим прицелом, и я поразил цель со второго выстрела. Я тогда сразу понял, что должен был сделать, и чувство гордости за себя было сродни тому, что я ощущал, когда слышал, как Ринальдо называет меня своим сыном.

И он только что сделал это снова. Кроме того, я позаботился о том, что представляло угрозу ему и его семье независимо от того, понимал он это или нет. В этом смысле, я чувствовал себя просто отлично.

– Я как никогда хорошо себя чувствую, – говорю я с улыбкой.

Он пристально смотрит на меня, но я мужественно выдерживаю его взгляд. Я рад, что разговор так легко переключился с Фелисы на меня, но не хочу, чтобы он продолжался дальше.

– Ну, надеюсь, ты снова поговоришь с ней, – наконец говорит Ринальдо. – Дай мне знать, если увидишь её. Она не отвечает на звонки.

– Хорошо, сэр.

***

Лязг, скрип, скрежет!

– Тупая маленькая сучка, – звук трения металла о металл заставляет меня передёрнуться.

Что бы я ни делал, эта чёртова наклейка «Заботливая мамаша» не соскребается с бампера «камаро». Не знаю, какой клей использовался, но убеждён, что этот материал устоит даже против кислоты. Всё, что мне удалось сделать, это заставить выглядеть её ещё хуже. Я бросаю отвертку и бутылку «Гу Гон»12 через всю парковку и матерюсь.

Уже почти десять вечера. У меня болит голова, и мне необходим новый бампер, потому что эта чёртова наклейка не счищается с моей машины. И я зашёл в тупик в моём расследовании дела Лэндона Старка и Джошуа Тейлора. Я не могу найти в городе следов ни одного из них, и на самом деле рассматриваю возможность поспрашивать кого-нибудь из членов банды для получения дополнительной информации.

– На хрен всё это, – бросаю машину и возвращаюсь обратно в свою квартиру, чтобы принять душ. Это никак не помогает поднять настроение. Пытаюсь заснуть, но просто лежу, уставившись в потолок. Спустя час выбираюсь из кровати и одеваюсь.

Еду искать Алину, и чувствую, что готов уже сдаться. Не уверен точно, перед чем я капитулирую, но такое ощущение однозначно присутствует. В голове продолжает прокручиваться последний разговор с Фелисой. Я провёл свою жизнь в той или иной степени как одиночка. Со мной был Один, моя собака, и мне всегда было достаточно его компании. Кажется, не в моём характере признавать, что мне не хочется оставаться одному, по крайней мере, не ночью, как какой-то шестилетка, который выпрашивает, чтобы прежде, чем закроют дверь, включили ночник.

Я некоторое время думал над тем, чтобы завести другую собаку, но в конечном итоге отклонил эту идею. Я бы привязался, а привязанность означает уязвимость.

Алины нет на её точке.

Опять.

Не понимаю, почему я так взбешён, но это так.

Проезжая рядом, я вижу рыжую, которая отсосала мне несколько ночей назад, но не приближаюсь к ней. Наблюдаю, как Лоретта забирается в серебристую «Камри», но до сих пор не вижу никаких признаков Алины.

Может, стоит посмотреть порно на платном канале?