Алина распахивает глаза, делает небольшой шаг назад, и её рот открывается. Некоторое время мы просто смотрим друг на друга. Честно говоря, я даже не понимаю, что я только что ей сказал. Тяжёлые удары сердца отдаются в ушах и висках. Её глаза вдруг сужаются, и она шагает вперёд, уперев руки в бока.

– Я на минуту притворюсь, что ты ничего не говорил, – медленно произносит она. Глаза Алины прикованы ко мне, а челюсть крепко сжата. – Притормози-ка на секунду. Что ты до этого сказал?

Меня застигли врасплох, что происходит, на мой взгляд, слишком часто. Я пару раз моргаю, пока женщина передо мной ждёт ответа. Всё, что я могу сделать, это покачать головой.

– Ты ничего не можешь сделать, – наконец произношу я.

– Эван... – Алина останавливается и делает глубокий вдох. – Эван, у тебя рак?

– У меня? Что? Нет! Не у меня!

– У кого рак, Эван?

Моя грудь заметно вздымается, когда диафрагма у живота внезапно начинает крутить сальто. Я не могу сделать полноценный вдох, и моё дыхание вырывается рваными судорожными всхлипами.

– У Ри... Рин... Ринальдо.

– О, нет, – Алина делает шаг вперёд и тянется к моим рукам. Не могу оторвать глаз от её рук, глядя, как её пальцы переплетаются с моими. – Эван, мне очень жаль. Всё так плохо?

Плохо.

Такое простое слово, но несёт в себе такой груз. Плохо? Да, всё плохо. Это действительно пиздец как плохо.

Я смотрю на неё, и мне кажется, что всё вокруг рушится. Если бы я посмотрел вниз и обнаружил кожу, содранную с моего тела, то не удивился бы. Мои плечи поникают, и подгибаются колени.

– Он умрёт, Алина. Говорят, что он скоро умрёт! – я обрушиваюсь на деревянный пол скомканной кучей. Падая, ударяюсь коленом, но мне плевать на боль, прострелившую ногу. Это не важно.

Ничто не важно.

Алина присоединяется ко мне на полу, обнимает мою голову и прижимает к своей груди. Последнее, что я сейчас заслуживаю, – чтобы она меня утешала. Хочу оттолкнуть её, но не могу. Я хватаюсь за неё, как будто от этого зависит моя жизнь.

Может, это так и есть.

Ринальдо уже много раз угрожали. Я всегда был рядом, всегда становился между ним и любым противником, который хотел до него добраться. И уничтожил бы их всех, но можно ли всадить пулю пятидесятого калибра в такого убийцу, как рак?

– Он умирает, – едва слышу свой собственный голос, приглушённый её волосами, в которые я уткнулся. Обнимаю её крепче, сминая в руках, и прижимаюсь лбом к телу Алины. Её волосы падают с плеч, окружая меня завесой. Втягиваю кислород в лёгкие, и он снова вырывается наружу, грохоча как грузовик, переезжающий препятствия по обочине шоссе. – Я не могу это остановить. Я ничего не могу сделать, чтобы остановить это!

Держу её крепче, как будто могу переложить тяжесть в моей груди и животе в тело Алины, чтобы как-то облегчить давление. Я не могу дышать.

– Я не могу... я ничего не могу сделать!

– Не бойся, Эван. Перестань сдерживаться.

Всё моё тело трясётся, и требуется секунда, чтобы понять, что я рыдаю на её груди. Мне должно быть стыдно, но я не могу чувствовать ничего, кроме потери.

Он ещё даже не оставил нас. Что я буду делать, когда он умрёт?

Ужесточив захват, я со всей силы зажмуриваю глаза, чтобы попытаться блокировать все мысли, возникающие в моей голове, но лавина образов всё равно проносится передо мной. Я вижу себя у больничной койки Ринальдо, наблюдающим, как он становится всё слабее и слабее, слышу, как он просит больше морфина, чтобы уменьшить боль, а затем в итоге окончательно сдаётся. Вижу гроб, одетую в чёрное Леле, стоящую рядом с ним и прижимающую к лицу бумажную салфетку. Вижу рядом с ней Луизу, пытающуюся хоть немного её утешить, но не способную сказать ничего, что могло бы помочь. Вижу стоящего в стороне Ника, не имеющего возможности оплакать отца с остальной частью семьи.

А затем себя, скорбно несущего вместе с другими мужчинами гроб – неприкаянного и понимающего, что ничего нельзя сделать, чтобы всё исправить. Ринальдо положили в землю – и всё. Его больше нет.

Не помню, как долго мы сидим на полу моей кухни - я рыдаю, а Алина поддерживает меня. В конце концов, она уговаривает меня подняться с пола и ведёт в спальню. Раздевает и усаживает на кровать. Я молча таращусь на пол, пока она идёт через зал в ванную комнату и через минуту возвращается. Окидывает меня быстрым взглядом, берёт за руки и укладывает на постель. Ложится рядом со мной, тянет одеяло и укрывает нас обоих.

Я истощён, умственно и физически. Алина обнимает меня и пристраивает мою голову на своё плечо. Я должен бы привыкнуть к аромату лаванды, которым благоухает кожа Алины, но он поражает меня всякий раз, когда она рядом со мной в постели. Ничего не могу с собой поделать, закрываю глаза, глубоко вдыхаю и свёртываюсь около неё клубочком. Это правильный запах. Он ощущается правильным.

Повернув голову, чтобы на неё посмотреть, я внимательно наблюдаю за её лицом. Её взгляд всё ещё немного насторожен, она смотрит в мои глаза, поглаживая пальцами волосы на затылке.