Я отвожу назад руку и со всей силы бью. Слышу, как его челюсть от удара трескается, и костяшки пальцев пронзает острая боль. Трясу кистью и снова бью. Сомневаюсь, что сейчас он в состоянии слишком громко кричать даже без кляпа.

Дважды наношу удар ножом в живот и на минуту оставляю его истекать кровью. Рана не смертельная, если он не будет здесь лежать долгое время, но её достаточно, чтобы его ослабить. Прежде чем уйти, мне придётся над ним ещё поработать. Я толкаю его на пол – пусть пока полежит там.

Тем временем, роюсь в его вещах и запихиваю в свою сумку всё, что кажется мне мало-мальски ценным. Избавлюсь от всего, когда вернусь в город. Взять почти нечего, поэтому не трачу на это много времени.

Краем глаза наблюдаю, как Джимми перекатывается на живот и пытается ползти к двери. Не торопясь подхожу к нему и пару раз пинаю в живот, пока он вопит в кляп.

Он уже даже не пытается снова его вытащить.

Перевернув его ногой на спину, всаживаю нож между рёбер, и теперь кровь начинает течь по-настоящему. Но этого всё равно для него недостаточно. Я наблюдаю за его борьбой за жизнь, но он слишком слаб, чтобы перевернуться обратно, и грязный ковер под ним пропитывается кровью, а глаза начинают стекленеть.

Я сижу в кресле и смотрю, как он умирает. Это не приносит мне удовлетворения.

Раковина в кухне полна посуды, но мне в любом случае надо там всё убрать, чтобы смыть с себя следы крови. Перед тем как уехать, я направляюсь в спальню в задней части квартиры, чтобы проверить, есть ли там ещё что-нибудь ценное. Любой грабитель порылся бы в комоде, а я хочу, чтобы копы просто всё осмотрели, написали свой отчёт и оформили дело как нераскрытое. Роюсь в ящиках комода и нахожу небольшой пистолет. В нём нет патронов, так что не похоже, что это сильно бы его защитило. Может, он просто для вида? Я кладу его в карман и смотрю на тумбочку.

На ней фотография женщины и девочки. При виде её мой желудок немного подрагивает.

Ничего не могу с собой поделать. Иду и забираю фотографию.

Это определённо Алина. Она здесь маленькая – может, шесть или семь лет, – рядом женщина с сигаретой, свисающей с пальцев. На заднем плане видно колесо обозрения на Военно-морском пирсе. Женщина рядом с ней, несомненно, её мать – очень худая и измождённая. Алина права насчёт того, что её мать наркоманка. Это очевидно даже по выцветшей фотографии.

Меня берёт любопытство, я открываю пару ящиков, только чтобы посмотреть, смогу ли найти что-нибудь ещё. Не обнаружив ничего интересного, решаю проверить шкафы. На верхней полке в маленькой спальне нахожу коробку без этикетки. Вытаскиваю её и открываю.

Сверху в коробке лежит кукла. Это Тряпичная Энни – одна из тех кукол с глазами-пуговицами и свалявшимися волосами из красной пряжи. Она довольно замусоленная, но не растрёпанная. Видно, что это любимая игрушка. Под куклой несколько детских книжек и игра «Четыре в ряд»22. И целая куча пластмассовых фигурок из тех, что можно найти в заведениях фаст-фуда с детским меню.

В самом низу ещё фотографии.

– Бинго, – поднимаю глаза и вижу Ральфа, сидящего на кровати. Я немного удивлён, потому что его давно не было. Он не разговаривал со мной несколько недель, но видно чувствует, что здесь что-то важное.

– Просто маленький вуайеристский взгляд в прошлое, – бормочу я, доставая фотографии. Они в какой-то момент, должно быть, промокли, потому что многие из них слиплись и рвутся, когда я пытаюсь отделить их друг от друга.

Нахожу пару снимков, где Алина ещё юный подросток. Один из них, очевидно, школьная фотография, и её волосы почти такой же длины, как и сейчас. Я удивляюсь, увидев её в очках, которые не совсем ей подходят. Интересно, сейчас она носит контактные линзы? Никогда не обращал на это внимание.

Когда я начинаю складывать всё обратно в коробку, обнаруживаю под фотографиями небольшой конверт, прилипший ко дну. Вытаскиваю его, оцениваю толщину и понимаю, что внутри ещё фотографии.

Их только три, и когда я их вынимаю, они оказываются повёрнутыми картинкой вниз. Переворачиваю их, и мои глаза чуть ли не вылезают из орбит. Я опускаюсь на задницу и пялюсь на то, что держу в своих руках.

Вот уж никак не ожидал увидеть на фотографии самого себя.

Я смотрю и не верю своим глазам.

Эта фотография сделана, когда я был в Саудовской Аравии, незадолго до того, как меня перебросили в Афганистан. На снимке я и Зак Маршалл, мой корректировщик во время операции «Щит пустыни». Мы одеты в полевую военную форму, я закинул руку на его плечо. На моём лице широкая улыбка.

Я помню день, когда было сделано это фото. Мы уезжали утром, и Зак сказал, что ему нужны хорошие фото, чтобы отправить семье. Это было в начале марта, кто-то из отряда только получил по почте большую коробку скаутского печенья23. Я только что съел целых две пачки печенья с арахисовым маслом. А Зак на снимке держит в руке пакет с мятным печеньем24.