Шрифт:
Такие вот первые полосы верстали в советских газетах… А на последней, четвёртой полосе столь серьёзного идеологического издания – моя первая публикация. Рассказ «Резинка». Господи, сколько лет-то минуло! Ну-ка, ну-ка! Проверим, далеко ли я шагнул в искусстве словоплетения и образотворения…
23 руб. 40 коп. Рассказ «Резинка»
«Все произошло на уроке рисования. Эх, лучше бы Санька Частиков забыл в тот день свою стирательную резинку…
Высунув кончик языка (признак особого усердия), Санька увлечённо раскрашивал зелёным карандашом мчавшийся по серой дороге танк с красивой пятиконечной звездой на башне. Из люка выглядывал танкист в настоящем чёрном танкистском шлеме. Рисуя этот шлем, Санька старательно слюнявил чёрный карандаш, и потому его язык был таким же замечательно чёрным,как и шлем.
Но, несмотря на свою занятость, Санька не забывал посматривать на Иришку Пенкину, сидевшую в соседнем ряду, напротив него. Она с неприступным видом водила карандашом в своём альбоме, и каждый раз, когда её сосед Петька пытался заглянуть туда, закрывала рисунок рукой, устремляя строгий взгляд на лихой веснушчатый нос любопытного мальчишки.
«Цветочки, конечно, рисует», – снисходительно подумал Санька. Сам он цветы никогда не рисовал, потому как твёрдо считал это не мужским занятием.
– Саша, дай, пожалуйста, резинку, – Пенкина тронула Саню за рукав. – А то я свою дома забыла.
У Саньки сердце запрыгало от радости, и рука уже держала бело-голубой резиновый квадратик, протягивая его не кому-нибудь, а Ирише Пенкиной, самой лучшей девчонке в классе!
Пенкина взяла резинку и сосредоточенно стала тереть что-то в своём альбоме. А Санька сидел, и душа его улыбалась. Улыбалась оттого, что попросила Ириша резинку у него, Сани, а не у Петьки, хотя тот и сидел с нею за одной партой. Ему было так хорошо, что неожиданно для самого себя он взял и пририсовал к руке танкиста цветок, совершенно забыв при этом, что не мужское это дело – рисовать цветочки.
Конец ознакомительного фрагмента.