Ждановский шифоньер мне навестить не удалось — или адрес я записал неправильно, или Волшебная Птица снова куда-то переехала.

(* Художественно-промышленное училище им.Мухиной)

...Хрупкая, почти еще девочка, Леночка Кон, всего-то неполных два года в партии, краснея и пряча в ладони билетик в немецкую зону, бочком выбралась из купе и, мельком взглянув на Сулиашвили, легким топотком двинулась в конец вагона. Сулиашвили залился краской до корней волос. Усиевича, секретаря Цюрихской ячейки, он недолюбливал — и за купеческое происхождение, и за университет, — а Леночку тайно ревновал.

Злата Евновна пристально вглядывалась в окно, то ли считая себя выше конкуренции с "молокососками", то ли действительно ничего не замечая.

Наконец из купе с пачкой исписанных листов в руке появился Зиновьев. Ильич, Наденька и Инесса, как будто почуяв решительное движение товарища-партийца, тоже друг за дружкой выплыли в проход коридора.

— Давид Сократович, дорогой, — обратился Зиновьев к разом поскучневшему Сулиашвили, — не затруднитесь постучаться во все купе к товарищам: политинформация начинается.

Злата Евновна по-прежнему не отрываясь смотрела в темнеющее вагонное окно.

Едва Сулиашвили добрался, легонько постукивая в двери купе, в конец вагона, как из уборной показалась Леночка, — и снова смутилась, потупилась, закраснелась... да так и осталась слушать Зиновьева рядом с Сулиашвили. Поезд подходил к Франкфурту...

...На радио я как-то весьма быстро продвинулся: оказалось, что у меня "легкое перо", и на деньги спонсоров меня стали гонять в командировки за репортажами. Да и пера никакого не требовалось: мне просто давали с собой диктофон, дорогущий "Панасоник", который в поезде я клал к себе под подушку, чтобы не спёрли, а список вопросов для репортажа готовила мне Светка Мангал. Кто вместо меня сидел у пульта в студии? — ну наверное Хромов, кто же еще. Наиболее интересное из передач мы собирали в тощенький журнальчик, который печатался тут же, через дорогу, и, поступив в ларьки с прессой, быстрёхонько разлетался, поскольку темы благодаря радиопередаче были у народа, как говорится, на слуху.

Вовсю катила перестройка, и служить корреспондентом оказалось совсем не так плохо: в кармане куртки у меня уютно болталось удостоверение «Пресса», открывающее кое-какие двери, к тому же и жалованье мне платили исправно и довольно щедро, видимо не совсем еще разобравшись в ценах. В общем, мне пришлось даже как-то подтянуться и начать работать "по-честному", что сперва с непривычки слегка меня напрягало — это при том что гоняться за материалом не приходилось, он сам собой шел в руки, либо же доставался в инстанциях и учреждениях с необычайной легкостью: за шоколадку, за букетик фиалок, за обещание дать в номер журнала фотопортрет... работать вообще-то было легко и весело.

...Мура тем временем бросила библиотеку. Какой-то итальянский был у нее еще со школы, а потом, как оказалось, она последовательно и напористо зубрила его самостоятельно, чему немало способствовала мода на Челентано, Ромину Пауэр и многих прочих.

Мы пару недель не виделись — и вдруг нос к носу столкнулись в метро.

— Ну?.. — спросил я, строго сдвигая брови. — «Ты помнишь наши встречи?»

— А я замуж выхожу...

Ее милые, целованные-перецелованные глаза лучились.

— Тю... — кратко отреагировал я. — И шо воно такэ будэ?.. Будешь теперь жинка... а вин тоби чоловик?..

— Перестань... — она слегка скривила губы. — Там всё нормально. Турин, свой дом, рекламная фирма. Он, правда, на восемнадцать лет старше... но и ты...

— Что «ты»?.. — изобразил я возмущение.

— Не злись... И я тебя никогда не забуду. — Лицо ее на мгновение опять сделалось родным и близким. — Не надейся...

— Bon arrivato... Per favore... Destra-sinistra... Чао, рагацца! Совет да любовь! — выпалил я и спорым ходом двинулся к эскалатору, тут же поклявшись себе не оборачиваться.

Секунда... две... три... А потом эскалатор втащил меня под арку, и оборачиваться теперь можно было сколько угодно, Мура осталась внизу, на платформе.

Конечно, мы еще пару раз до отъезда поболтали с ней по телефону, но через неделю Мура реально уселась в самолет и отбыла с концами в Турин...

...На канале мне в тот день дали задание — сделать материал о меннонитах. Получив билеты и командировочные, я с вечера побрился и в полтретьего ночи вызвал по телефону такси, а затем, найдя свое место в слабо освещенном ночниками вагоне, улегся, почти не раздеваясь, дождался отправления, неспешно перебрал в голове заготовки текста и вскоре провалился в сон...

Проснулся только к обеду. Помылся, чего-то поел, запил лимонадом. И отправился курить в тамбур.

Когда я вернулся, в купе уже возились новенькие, подсевшие на мелком полустанке. Я поздоровался.

— Тепловоз, — назидательно сообщал своим попутчикам невысокий вихрастый пятнадцатилетний паренек, — толкает перед собой воздушную подушку, а следом за ним образуется разрежение... Поэтому людям с бронхитом и астмой не следует брать билеты в первый вагон.

Я снова вышел в коридор.