Неожиданная мысль заставила меня выпрямиться. С самого начала, в тот самый момент, когда на Бейкер-стрит доставили телеграмму мисс Лайджест и когда я спросил Уотсона о том, почему эта леди считает, что ее имя должно говорить мне о ее деле, я каким-то отдаленным чувством понимал, что слышал ее имя раньше и что сам произносил его... Разумеется! Элен Дж. Лайджест - автор монографии "Британская полиграфия", которая давно стояла у меня на полке, и к которой я несколько раз обращался за справками в своих расследованиях! Подумать только, теперь эта женщина сидит передо мной и не просто сидит, а является моей клиенткой!
– Боже мой, мисс Лайджест!
– сказал я, смеясь.
– Как я мог не вспомнить вас сразу? Я читал ваш труд, и он даже украшает мою библиотеку, но ни ваша телеграмма, ни визитная карточка, ни даже слова Грейс Милдред о том, что вы пишете научные статьи, не освежили мою память. Только теперь я вспомнил, где видел ваше имя раньше!
– Ну, вот видите!
– улыбнулась она.
– Озарение за озарение.
– Если бы моя память не играла со мной в такие игры, и если бы я прочел статью о вашем аресте на неделю раньше, я бы, наверное, сам, не медля ни минуты, предложил вам свою помощь. Во всяком случае, теперь передо мной стоит вдвойне важная задача: я не просто должен освободить женщину от несправедливого обвинения, но и спасти для Англии выдающегося ученого!

Она рассмеялась.
– Выходит, вам понравилась моя работа, мистер Холмс?
– О, да! Я нашел в ней множество нового и полезного. И, кроме того, мне чрезвычайно импонировал ваш стиль.
– Вы даже не представляете себе, как приятно это слышать!
– мисс Лайджест в очередной раз убрала с поля мою фигуру и поставила на ее место свою черную.
– Будьте добры, еще коньяку, мистер Холмс!

Я тоже сделал ход, уменьшив количество ее фигур на доске, и потянулся к графину: - Знаете, мисс Лайджест, - сказал я, - теперь я, пожалуй, возьмусь за изучение вашей коллекции с умноженным интересом: будет чрезвычайно любопытно воочию увидеть то, о чем я читал. Однако я надеюсь, что вы простите мне мое невежество в некоторых вопросах.
– Я думаю, вы клевещете на себя, мистер Холмс.
– Ничуть.
– Многие знают о ваших разносторонних знаниях и интересах. Вам шах.

Я разрешил ситуацию на доске.
– Я стараюсь отовсюду брать то, что может пригодиться в моем деле, и не забивать голову лишней информацией. То же относится и к вашей книге: она понравилась мне, потому что оказалась полезной в вопросах полиграфической экспертизы. Если же вы вздумаете экзаменовать меня по вопросам полиграфии вообще, боюсь, я вас разочарую.

Мисс Лайджест сделала глоток, а остатки коньяку вылила в чайную w`xjs и залила чаем.
– Мне казалось, профессия сыщика требует самых что ни на есть обширных знаний, - заметила она.
– Убежден, что именно разносторонних, а не обширных!
– Но ведь, кроме вашей профессии, вы занимаетесь чем-нибудь? Что-то ведь должно вызывать ваш, так сказать, чистый интерес? Вам снова шах.
– Многое, что кажется мне интересным, так или иначе относится к сыску и криминалистике... Но вы правы, есть вещи, которые привлекательны сами по себе. Например, музыка.
– Значит, музыка, - закивала она, улыбаясь, но не отрываясь от доски.
– Да, музыка. И литература! Но в этой области я еще более привередлив. Однако в любом случае мне будет интересно услышать ваше мнение по некоторым вопросам.

Я смотрел на нее, ожидая ответа. Мисс Лайджест подняла голову и посмотрела на меня. Ее глаза не скрывали торжества: - Шах и мат, мистер Холмс!

Скажу честно, я был поражен: я играл в шахматы немного, но никому и никогда не удавалось вот так обыграть меня! Даже мой брат одержал надо мной лишь несколько побед и всегда признавал мои способности к этой традиционно мужской игре. И вот теперь меня обыграла женщина! Конечно, я не придавал особого значения игре и больше был занят беседой с мисс Лайджест, но ведь и она все время говорила со мной, так что моему проигрышу решительно не было оправдания. Передо мной лежал побежденный белый король - доказательство непростительных упущений - и я не мог найти нужных слов.
– Вы, я вижу, не считаете меня достойным соперником, мистер Холмс! сказала мисс Лайджест, снова расставляя шахматы.
– Давайте-ка еще раз, и, прошу вас, играйте в полную силу!

Мы начали новую партию, и я выбросил из головы все посторонние мысли. Моему восхищению этой женщиной не было предела, и оно затмевало даже чувство задетого самолюбия. Теперь я просто целиком отдался игре.

Новая партия была куда более продолжительной, и, лишь окончив ее, мы заметили, что наступила глубокая ночь. На этот раз победа осталась за мной, и, прощаясь, мы с мисс Лайджест пожали друг другу руки в знак наступившего равенства сторон.

8

На следующее утро я спустился к завтраку, когда Уотсон уже сидел в столовой со свежей газетой.
– Доброе утро, Холмс, - сказал он, глядя на меня поверх газетных страниц.
– Надеюсь, вы хорошо спали?
– Да, спасибо. А как ваш медицинский опыт, Уотсон? Вы, кажется, пополняли его вчера.
– Представьте, случайно услышал от горничной об уникальном с точки зрения медицины случае здесь неподалеку и решил воспользоваться представившейся возможностью изучить его. Правда, вопреки обыкновению, пришлось платить деньги за осмотр, а не получать их.
– И каковы успехи?
– Удивительно! Вернувшись, я хотел поделиться с вами результатами, но дворецкий заявил, что вы уединились с мисс Лайджест в ее кабинете и затеяли партию в шахматы. Я решил вам не мешать. Кто вышел победителем?
– Не спрашивайте, Уотсон. Я до сих пор не могу прийти в себя: мы разыграли две партии и остались на равных.
– Вы, конечно, шутите, Холмс! Я, как вы помните, тоже пытался играть с вами и с уверенностью могу сказать, что не знаю вам равных.
– Зато я знаю. Ну, ничего! Это был хороший урок за мою излишнюю самонадеянность. Нужно будет сказать за него спасибо мисс Лайджест. А, кстати, где она? По-моему, мисс Лайджест в отличие от нас с вами, Уотсон, обычно не опаздывает к столу.
– Мисс Лайджест уехала куда-то. Дворецкий сказал, что она рано позавтракала и покинула Грегори-Пейдж еще до того, как мы встали. Так что садитесь, Холмс, по-моему, нас ждет аппетитный бекон!..

Мой путь лежал в направлении полицейского участка, и я преодолел его не больше, чем за полчаса. Лестрейда я застал в его кабинете за чтением каких-то бумаг.
– Доброе утро, Лестрейд, - сказал я, входя в помещение.
– Доброе, доброе, мистер Холмс, - ответил он мрачно.
– Похоже, все обитатели Грегори-Пейдж решили ни свет ни заря наведаться в полицию.
– Здесь была моя клиентка?
– О да, была!
– Как давно?
– Она сидела в коридоре еще до того, как я приехал. Честно говоря, мистер Холмс, я вам не завидую: имея такую клиентку, нетрудно свихнуться. Я сам уже недалек от этого, хотя и не живу в ее доме.
– Чего она хотела от вас?
– Подозреваю, что больше всего она хотела моей смерти! Ей, видите ли, с самого утра было необходимо получить разрешение на выезд в Лондон! Какого черта ей там понадобилось?
– Ну, вы напрасно кипятитесь, Лестрейд!
– улыбнулся я.
– Она ведь молодая женщина, и у нее могут быть особые нужды.
– Шпильки, булавки...
– закивал головой Лестрейд, притворно подыгрывая мне.
– Не морочьте мне голову, мистер Холмс! Я сильно подозреваю, что это вы надоумили ее взяться за завещание!
– Ах вот как! Она сказала вам о завещании? Тогда я вовсе не понимаю вашего волнения, Лестрейд. Я действительно вчера напомнил мисс Лайджест о завещании ее отчима, и она решила с этим разобраться, не затягивая надолго.
– Ну, конечно, мистер Холмс! Почему бы и не напомнить бедной женщине о завещании? Не вам ведь сопровождать ее в Лондон и не вам ловить ее по стране, если ей вздумается сбежать!

Я искренне рассмеялся: - По-моему, вы просто перенервничали, Лестрейд, - сказал я.
– Моя клиентка слишком умна для такой глупости, как побег. Она хорошо onmhl`er, что это отняло бы все шансы на оправдание и освобождение.
– Мне бы вашу уверенность, - проворчал Лестрейд, понемногу успокаиваясь.
– Так вы дали ей разрешение?
– Пришлось дать. Сначала я пытался объяснить этой несчастной женщине, что она и так доставляет нам массу хлопот, но она принялась спорить и даже угрожать мне жалобой. Чтобы покончить, наконец, с этим, я выдал ей это проклятое разрешение, приставил к ней полисмена и выставил отсюда.
– Ну, зачем вы так, Лестрейд? Будьте с мисс Лайджест помягче. Помоему, она этого заслуживает хотя бы тем, что находится под арестом.
– По мне, так к аресту прилагается одиночная камера, а не поездки в столицу!
– Ваши полицейские привычки здесь не подходят: перед вами не отпетые грабители и убийцы, а женщина, причем наделенная определенными преимуществами.
– Скажу честно, мистер Холмс, я бы предпочел иметь дело с десятком уголовников, чем с одной аристократкой, такой как ваша клиентка.
– Не вижу, чем она плоха.
– Господи, мистер Холмс, да это тысячи штучек, уловок и полная непредсказуемость! Впрочем, зачем я вам это объясняю? Вы и сами неплохо знаете женщин.
– Последнее время я начал в этом сомневаться.

Он раскурил сигарету и, посмеиваясь, обратился ко мне: - А что, мистер Холмс, привело сегодня ко мне вас? То, что вы ищете свою клиентку, это понятно, но ведь не только же за этим вы меня навестили? Уж не хотите ли сказать, что вы уже приготовили мне ваше так называемое "новое объяснение всех имеющихся фактов"?
– К сожалению, нет. Но я хочу спросить вас, Лестрейд, об одной очень важной вещи. С вашего согласия я просматривал дело, если вы помните, но никаких данных на этот счет там не было. Возможно, вы не занесли это в протокол.
– Что именно?
– Вы ведь спрашивали свидетелей о том, где они сами были в момент, когда произошло убийство сэра Чарльза?
– Ну, я задавал этот вопрос некоторым из них. Однако мы говорили лишь о приблизительном времени, когда убийство могло быть совершено: между девятью и десятью часами вечера.
– Это я и имею в виду. Скажите мне в таком случае, где находился мистер Гриффит Флой на протяжении этого часа.