Девушка пела с дошкольного возраста. С каждым годом голос становился все сильнее и сильнее. Учительница музыки, еще в первой ее школе, в Омске, оказалась старой и опытной. Она мигом заметила у девочки-первоклассницы недюжинный талант вокалистки. Юлька «жила» в песне. Музыкантша «поставила» ей голос и дала первые уроки вокала. После было еще четыре школы, в том числе и музыкальные, пока окончательно не осели в Москве. Алексеевы получили квартиру через год после приезда, а до этого ютились в комнате офицерского общежития. Вот уже два года они жили в собственной квартире в Кунцево. Переводить подполковника больше не собирались и семья надеялась спокойно дождаться ухода на пенсию главы семьи.

Отец, Александр Николаевич, служил в Сокольниках. До работы приходилось добираться почти час. Мать, Ольга Сергеевна, работала врачом-педиатром в поликлинике неподалеку от дома. Брат, Алексей, три года учился в десантном военном училище в Новосибирске. Семья жила дружно. Даже частые переезды и слишком долгая неустроенность быта не смогли разрушить любовь в семье. Юлька встала со стульчика, чтобы достать ноты. Вспомнила последний разговор с Алешкой, когда он приезжал на новогодние каникулы…

Брат давно посмеивался над желанием младшей сестренки стать певицей, которое появилось у нее еще в третьем классе. Он сидел на диванчике и слушал, как поет сестра. Дождавшись последнего аккорда, сказал:

– Юлька, таких, как ты, знаешь сколько по стране? Все девчонки почему-то помешались на желании стать певицами, фотомоделями, актрисами! Найди что-то более земное. Ты же прекрасно разбираешься в растениях. Стань биологом или ботаником. Смотри, твои кактусы тебя любят. Ишь, как цветут! Даже самые маленькие!

Она давно не обижалась на брата из-за его скептицизма, так как понимала его правоту и то, что он не желает ей зла, говоря так. Повернулась на стульчике к нему лицом и грустно ответила:

– Ты не понимаешь! Я хочу петь! Хочу смотреть со сцены на людей. Видеть их глаза! Получать цветы, если заслужу…

Алеша вздохнул:

– Юль, разве тебе не хватает того, что во всех школах и частях ты была лучшей? Выступала каждый праздник. Тебя слушали и как слушали! Ты и дальше можешь спокойно петь в самодеятельности. До Дома Культуры не так далеко. Пойми, маме с папой трудно. Гнесинка – элитное учреждение и туда без помощи кого-то со стороны не поступить. Родители не потянут взятку в несколько сот долларов, ты же знаешь! Да и не привыкли они взятки давать, сама знаешь…

Она улыбнулась:

– И все равно я попытаюсь. Я хочу петь на большой сцене. Что я, зря в музыкальной школе училась столько лет?

Брат покачал головой и больше ничего не сказал.

Втайне от родителей и Алешки, она сама уже давно писала песни. Толстая общая тетрадь, спрятанная в диване вместе с бельем, была заполнена больше, чем наполовину. Когда в квартире никого не было, подбирала музыку к стихам и самозабвенно пела, аккомпанируя себе на стареньком пианино. Иногда стихи были чужими, но чаще свои…

Юрка Романовский солидно вышел из аудитории, хотя душа рвалась в полет. Хотелось кричать, что все закончилось и он будет свободен почти два месяца. Он с трудом сдерживал себя от желания выписывать ногами вензеля в длинном коридоре. Оглядевшись по сторонам и никого не увидев, съехал по перилам на этаж ниже. Подскакивая на ступеньках лестницы вверх, словно мяч, допрыгал до холла. Все же не выдержал, чмокнул в щеки двух стоявших и болтавших у входной двери третьекурсниц. Посмеялся над их удивлением и выскочил из дверей института международных отношений в самом радостном расположении духа. Сессия была сдана и он теперь мог отдыхать.

Предстоял последний, пятый год. Кое-кто из однокурсников откровенно «плавал» на экзаменах, надеясь на дальнейшую помощь влиятельных родителей, родственников или друзей семьи. Все было давно «схвачено». У Юрки такой проблемы не существовало, хотя его родители были не менее влиятельными, чем у приятелей. Он давно отвечал за себя сам.

Его отец, Аркадий Игоревич, при поступлении сына в институт четыре года тому назад, вызвал сына в кабинет сразу после выпускного вечера. Они с матерью специально приехали из Франции, где работали при посольстве, чтобы поздравить сына с окончанием школы. Дальнейшая жизнь Юрия была давно расписана буквально по месяцам и всем знакомым прекрасно известно, что Юрий Романовский идет по стопам отца и поступает в МИМО. Бабушка и дедушка неоднократно обсуждали карьеру внука, когда за столом в праздники собирались все их влиятельные друзья. Маститые профессора и академики покачивали головами и предлагали помощь.

Отец и мать застыли в креслах. Юрий присел на край дивана. Даже эта встреча родителей и сына была какой-то официальной, лишенной теплоты, и вовсе не располагала к откровенному, семейному, разговору. Аркадий Игоревич был довольно крупным дипломатом и роскошная восьмикомнатная квартира, обставленная, в большинстве своем, антикварной мебелью, вполне соответствовала его положению. Он внимательно оглядел рослого красивого парня, которого почти не знал и сказал:

– Теперь, Юрий, все зависит от тебя. Сможешь показать себя в институте с лучшей стороны и распределение будет в хорошую страну. Начнешь прогуливать, лоботрясничать, отправишься в Африку. Я за тебя хлопотать не собираюсь, запомни. Я всего добивался сам. Мои родители мне ни в чем не помогали, так что на меня не рассчитывай.