— В организме Джеймса практически не усваивается витамин К. Из-за чего его кровь перестаёт сворачиваться. Я не знаю, с чем именно это связано, Николас… — выдохнул старик, заставляя меня занервничать в ожидании окончания фразы. — Но если так пойдёт и дальше, то в конечном итоге он либо истечёт кровью, либо у него откажут все системы органов.

В этот момент я почувствовал себя абсолютно тупоголовым идиотом. Безмозглым кретином, до которого перестаёт доходить суть услышанных слов.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что если мы не сумеем выяснить причину подобного в самые близкие строки, то Джеймс может умереть.

Всего одна доля секунды. Одна ебучая терция, и я чувствую, как во мне начинает вырубать электричество. Как моё сознание начинает отключаться и гаснуть, погружаясь во тьму подобно обесточенному городу.

Квартал за кварталом. Сектор за сектором. Пока, в конечном счете, у меня внутри не наступила абсолютная и беспроглядная тьма…

— А теперь ещё раз. Только очень медленно и по порядку, — произношу каждое слово, чередуя с вдохом. Растягиваю, словно резину, позволяя Рикману как следует обдумать свой ответ. — С чем связаны такие резкие перемены в здоровье моего сына?

— Первый вариант: частое употребление алкоголя привело к закупорке желчного протока, в связи с чем витамин К перестал усваиваться его организмом. И второй… — заметно помедлил старик. — Кто-то намеренно травит Джеймса Варфарином (лекарственный препарат, действие которого направленно на разжижение крови и предотвращение образования тромбов).

«Травят? Травят?!» — так сильно зудит у меня в голове, что я готов разодрать себе кожу в попытке избавиться от этого невыносимого жжения.

Такое чувство, что в мозгах завёлся огромный паук! Я чувствую, как эта мерзкая тварь шевелится. Чувствую, как она оплетает всё паутиной. Прогрызает себе удобное местечко и забивается в самую глубь, откуда её уже невозможно достать!

Если его на самом деле травят, то кто? Зачем и когда именно всё это началось?

Мысли превратились в метающийся хоровод звуков и эмоций. Я пытался ухватиться хотя бы за одну их них, но они снова и снова ускользали от меня, не позволяя сосредоточиться.

— Ну так и узнайте, так ли это или нет! — начинаю кричать, сдавливая тонкий телефон настолько сильно, что тупые края вдавливаются в ладонь и фаланги пальцев, причиняя вполне ощутимую боль. — К этому времени врачи уже должны были заняться его лечением, а не выяснять причину происходящего!

— К сожалению, одной только крови недостаточно для того, чтобы мы могли поставить окончательный диагноз, — спокойно говорит Эрик, прекрасно понимая, что в таком состоянии я как огромная пороховая бочка. Всего одна искра от его неверного слова или тона — и всё… трагедия неизбежна! — Для этого нам нужно провести полное обследование. Варфарин полностью выводится с мочой и потому его практически невозможно обнаружить в других анализах. На данный момент мы сумели узнать только то, что уже через пару недель его кровь превратиться в обычную воду. А это значит, что у Джеймса в любой момент может открыться внутреннее кровотечение, и тогда… Мы уже ничего не сможем сделать…

— Ему нужно обследование, — повторил, скрипя зубами, и провёл рукой по взъерошенным волосам, сжимая их на затылке. — Меган считает, что с Джеймсом всё в порядке, а со мной он разговаривать не станет! Ну и как мне, спрашивается, заставить этих ослов прислушаться к себе?! — спрашиваю я куда скорее себя самого, а уж никак не Рикмана.

— Ваша жена, конечно, дама своенравная, но сына она на самом деле любит, — заговорил старик, возвращая меня в реальность. — Так что скажите ей всё как есть. А я, если надо, подпишусь под каждым вашим словом.

— Спасибо, Эрик, буду иметь в виду.

Отключив вызов, я уставился на посиневшие кончики пальцев и две продольные вмятины через всю ладонь. Передавленная телефоном рука слегка подрагивала, покалывая в онемевших подушечках.

Всё это время я так сильно сжимал несчастную трубку, что даже стало странно, как это ещё мой экран не «потёк» от такого давления?

— Ник, — испуганно смотря на меня, придерживаясь за дверной косяк, на пороге появилась Даяна. — Что-то случилось?

Обёрнутая в полотенце, с мокрыми волосами и пеной на плечах, она казалась совершенно растерянной. По всей видимости, я разговаривал куда громче, чем планировал. Так что неудивительно, что Даяна выскочила из ванной, даже и не подумав как следует вытереться.

— С Джеймсом что-то не так? Он болен? — сделала шаг навстречу.

— Не сейчас, — покачал головой, срывая с кровати недавно снятую рубашку.

От её близости мне стало больно. Чем больше я смотрел на мою бемби, тем отчётливее ощущал стоящего между нами Джеймса.

Я видел его в чёрных глазах. В уголках её губ. В мягких волнах приятного голоса. Он был как наваждение, как невидимый барьер, который снова и снова принуждал меня сделать шаг назад. Бил электрическими разрядами, пропуская через напряженное тело под 60 Вольт.