Эльфы помешаны на приватности. В клубах сохраняется полное инкогнито — никаких имен, а порой — и лиц. Точнее, лицо почти всегда скрыто черной полумаской, как у нас с Морни сейчас. Для представителей благородных Домов это вообще негласное правило, ставшее традицией. Никаких записывающих устройств, никаких камер наблюдения — впрочем, как и в чисто эльфийских отелях. Таковы правила…

Среди посетителей обоего пола в клубе почти всегда только Темные, появление Светлого эльфа — из ряда вон, но случается. Светлых эльфиек в подобных заведениях я вообще никогда не видел. Обычно приходят те Светлые эльфы, которые с начала Сопряжения живут на территории дроу, и хорошо знакомы с особенностями нашей культуры общения между полами.

Гостиная была оформлена в соответствующих тонах строгого, не переходящего границы умеренной роскоши стиля арт-деко. Черный, серый, серебристый цвет деталей интерьера, изысканная подсветка — достаточно яркая, чтобы гости клуба могли присмотреться друг к другу, и в то же время — сохраняющая интимный полумрак по углам помещения. Впрочем, присматриваться особо не к кому, гостиная почти пуста. С правой стороны, около стойки бара, тихонько беседовали сложившиеся пары, и свободно прогуливающихся дам там явно не наблюдалось. Но в том самом левом углу…

Да. Одинокая эльфийка — притом, с открытым личиком, что бывает не так часто. Простолюдинка, иногородняя провинциалка: приехала по делам в Эдинбург и не особо заботится о том, что репутация каким-то образом пострадает. Леди ни за что не пойдет в эльфийский клуб в вечернем платье, она отдаст предпочтение темному коктейльному варианту. На этой же посетительнице было именно вечернее платье, с глубоким декольте. Дорогое, красивое, и, увы, безвкусное, ибо не подходило к обстановке и стилю клуба.

Молоденькая эльфийка, слегка смущенная (только наметанный глаз дроу может заметить румянец на лице другого дроу при должном освещении), определенно неопытная (девочка, ну кто же сидит в левом углу, вот так скрестив лодыжки?! тебя же будут обходить за милю!). У нее была точеная тонкая фигурка и милое личико, на котором вот-вот проступит непонимание, граничащее с отчаянием, а следом — самое настоящее отчаяние, перерастающее в обиду на пренебрежение мужчин в полумасках.

Как только это выражение появится на милом личике, уже никто не подойдет, потому что не захотят испортить вечер ни себе, ни ей…

Я бы, скорее всего, и сейчас не подошел бы к ней, если бы… если бы не глаза. Светло-карие глаза, теплого цвета палых листьев на дне лесного ручья, готовящегося к будущему зимнему сну. В других глазах, глазах Айли Барнетт, я видел ожесточенную битву между желанием жить и смертельной усталостью, в глазах юной безымянной эльфийки — вызов всем окружающим и, кстати, самой себе, осмелившейся сесть в дальний левый угол эльфийского клуба.

Совсем разные женщины, бесконечно далекие друг от друга.

Не знаю, хочу ли я видеть рядом с собой Чудовище Айли — несмотря на реальную возможность, предоставленную решением Владыки Темных. Если ее смертельная усталость пересилит желание жить дальше, все усилия сделать из нее пылкую любовницу пойдут прахом и превратятся в пытку и для Айли, и для ее хозяина.

Но хотя бы эта девочка заслуживает приятного вечера — в награду за «взрослую» смелость.

Дело в том, что дама, севшая в левом углу гостиной, должна отдавать себе полный отчет вот в чем: никто не будет спрашивать, что она хочет. Имеют значение только желания того, кто к ней подошел. Если ты к этому не готова, нужно искать себе партнера на правой стороне гостиной или около барной стойки.

Девочке точно повезло, что рядом оказался Морни. Он довольно быстро подбирает ключик к женщине любой расы, а эльфиечка со скрещенными лодыжками забавляет его ровно на столько, что он готов дать ей то, что она хочет — в разумных пределах, чтобы не напугать.

Сейчас он уже сел в кресло напротив — так, чтобы прикрыть юную особу от всех прочих посетителей, и предложил ей бокал белого вина со льдом. То, что нужно. Она будет польщена вниманием и расслабится.

— Одиночество — не самое лучшее времяпрепровождение, правда? — с располагающим весельем в голосе спросил Морни, скорее констатируя факт, чем задавая вопрос. — Кто из нас двоих мог бы разделить с вами вечер?..

Карие глаза дерзко блеснули.

— А если я скажу, что это могли бы быть… вы оба? — она с озорством улыбнулась. — Я бы хотела… узнать, каково это — не смочь встать без посторонней помощи… после…

Однако! Она не понимает, о чем просит?!

— То есть, — безжалостно вставил я, — быть затраханной нами обоими так, чтобы потом не встать без посторонней помощи и, кстати, после всех возможностей, на которые намекает левый угол?

Юная особа переступила ножками, тонко стукнули каблучки о паркет. Стройные лодыжки, обтянутые тончайшими чулочками, больше не скрещены, глазки опущены вниз.