— Еще раз повторяю, для туговатых на ухо! — заорал эльф, а облегчение в его голосе сменилось раздражением. — Ползи сюда, пока не тряхнуло снова!

От пыли я чихнула несколько раз. Ненавижу чихать! Немедленно потекло из носа…

— Я не пролезу, тут узко!

В ответ я услышала возмутительное предположение:

— Что, твоя попа больше, чем кажется с виду?

Попа?!

— Никуда не поползу, цепи мешают! Их можно снять?..

Я почти физически ощутила, как на другом конце завала Оустилла перекосило от моей наглости.

— Извини, ключик забыл!!! Дерни как следует, в конце концов!

Дернула.

Заорала от боли.

Не в попе дело, а в ноге!

Никуда не поползу.

Затихла.

Снова возобновился скрежет дерева, как будто кто-то усиленно растаскивал завал, состоящий из остатков трибун. «Кто-то» — это Палач Оустилл, естественно, причем в сопровождении бормотания под нос на староэльфийском. Эльфийским языком в колледже я овладела в совершенстве, архаичный эльфийский прилагался как короткий дополнительный курс для всех гуманитарных специальностей в университете Абердина. Но… слова, произносимые сейчас Оустиллом, были не совсем понятны.

Невольно я прислушалась и… покраснела. Самым мягким обещанием среди фраз выделялся аналог глагола «tarraingt». Прим. авт.: натянуть, натягивать (ирл.) А натянуть полковник собирался именно меня, да на такое место… Теперь я точно никуда не поползу, из принципа.

Скрежет приближался, свет становился все ярче. Наконец, надо мной приподнялась деревянная крышка, давая доступ свежему воздуху.

Вслед за притоком воздуха появилась широкоплечая фигура полковника, разозленного донельзя. На него было страшно смотреть: не только из-за того, что левая половина лица и белые волосы были залиты кровью (крепкая эльфийская черепушка выдержала удар чего-то тяжелого), но и из-за красноречивого взгляда, в котором обещание «натянуть» приобрело зловещий смысл немедленного действия.

Железная рука вцепилась в воротник красного комбинезона и без видимых усилий поволокла меня из несостоявшейся могилы. Как назло, стало ясно, что цепь, сковывающая лодыжки, нигде не застряла. Оустилл это тоже понял, что не добавило ему хорошего расположения духа:

— Ты что, издеваешься? Пошутить решила?! — рявкнул он, одним рывком вытаскивая меня из завала.

Масштаб разрушений зала был гораздо меньше, чем я думала. Пострадала именно та часть, где были трибуны и амфитеатр с сидениями. Стекла из окон, естественно, вылетели все. В полу зияла огромная трещина, из которой прекрасно было слышно все, что происходило на первом этаже: беготня, крики, команды, ругань… Динамики у дверей зала молчали, но и без них теперь шума было достаточно, самого настоящего. Фрагменты лепнины потолка были щедро раскиданы по мраморному полу, присыпанному пылью штукатурки. Стены же зала уцелели, хотя и пошли трещинами.

Видя перед собой разъяренного полковника, трясущего меня за шиворот, как котенка за шкирку, я тоже разозлилась:

— Не ори на меня, не в казарме! И вообще… натягивай… сам себя!

От неожиданности лорд дроу разжал пальцы (вряд ли кто-то осмеливался так с ним разговаривать, да еще на повышенных тонах, да еще на «ты»), я на это не рассчитывала, и в падении опять приземлилась на несчастную правую лодыжку. Боль пронзила до самого паха, в глазах потемнело.

— Зачем ты меня спасаешь?! Что, хочется лично выбить из-под ног табуретку?!

Вторая попытка вытащить меня из завала была гораздо мягче первой.

— Там нет табуретки, Leanbh eiri Amach. Кнопочка на пульте, люк в полу… — произнося это, дроу мельком глянул на мою лодыжку, распухающую на глазах, и покачал головой. — И хватит мне «тыкать», я не пил с тобой.

— Значит, мне «тыкать» можно?! — я уже не могла остановиться, меня просто несло, то ли от боли в ноге, то ли от растущей неприязни к полковнику, то ли от всего сразу.

— Не сравнивай… то самое с пальцем. — Темный вытер окровавленное лицо рукой и легко забросил меня к себе на плечо, сопроводив свои слова сильнейшим и болезненным шлепком, от которого у меня отдалось в голове и даже зубы звякнули. — Кстати, о попе… Реально она больше, чем казалась, как и твой общий вес. В условиях, между прочим, тюремного рациона! А что же будет, если тебя хорошо кормить? Во что превратится попа и все прочие части тела?..

Ну, нет, это невыносимо! Он считает, что я толстая?! Вообще-то, я умещаюсь на плече Оустилла так, что оно почти не давит мне в живот!

— Да, места достаточно… — Палач приблизился к трещине в полу, видимо, оценивая возможность спуска. — Но это не ты худая, а плечо широкое.

Гад! Я от души пнула его коленями в левую сторону груди (кто-то у нас был ранен, да?), услышала в ответ еще пару ядреных армейских словечек, а потом… полетела вниз в сопровождении собственного крика, чтобы упасть спиной во что-то мягкое и пружинящее, как батут. Увидела вокруг суетящихся гвардейцев и поняла, что меня поймали в спасательный тент, и тут же аккуратно с него сняли. Следом в тент прилетел Оустилл.

— An bhfuil tu ceart go leir, mo Tiarna? — посыпались со всех сторон вопросы.

Прим. авт.: С вами все в порядке, милорд? (ирл.)

— Is ea. A ullmhu! Se noimead a madhmadh!

Прим. авт.: Да. Готовьтесь! До взрыва шесть минут! (ирл.)

Что такое он говорит? Шесть минут? Эльфы знают про готовящийся взрыв?!

Я вновь оказалась на плече у Оустилла, повиснув вниз головой. Быстрым шагом, почти бегом, он двинулся через полуразрушенный холл, не в сторону парадного выхода, а на какую-то другую лестницу, ведущую вниз. Оттуда слышался шум моторов. Подземная парковка?..