— Мне нужна всего неделя, Рус. Ради Славки.

Руслан вздыхает, затылком прислоняется к стене, продолжая растирать виски. Тимур знает, что его мучат сильные головные боли, как и то, что у Руса совсем другие планы, которые ему не резон менять. Месть – манящая штука, ее воплощение в жизнь слаще любого нектара, а уйти от нее практически невозможно.

— Есть у меня одно безопасное место.

Тимур шумно выдыхает, чувствуя, как с его плеч стянули многотонный пресс.

— А что будет с Настеной? — Рус смотрит внимательно, почти не мигая. И от этого прямого и тяжелого взгляда даже у Тимура, побывавшего не в одной передряге, холодок пересчитал позвонки противной дрожью. — Ты сможешь ее защитить?

— Сперва надо с ней поговорить. У нее как раз завтра встреча с моим приятелем частным сыщиком. Похоже, она что-то просекла.

— Сообразительная девочка, — широко улыбается Рус. — Всегда такой была.

И Тимур не без гордости соглашается. Все-таки он не ошибся в ней ни разу. Вот только почему она пришла за помощью не к Игнату? Завтра он все выяснит.

Но утром Русалка приходит сама.

Я стою у дома Тимура и не решаюсь сделать последний шаг, отделяющий меня от моего прошлого. Прячусь под тенью акации, вдыхая ее пряный аромат. Срываю веточку и пересчитываю на ней листочки. Снова и снова, словно в этом весь смысл моего прихода сюда.

Но нет, я здесь по другой причине. И она не обрадует Тима, как не обрадовала и Глеба Рощина, частного сыщика, помогающего мне в одном деле. Хотя я могу ошибаться в Крутове, ведь однажды он уже использовал меня, так почему не сделать это снова? Все равно нет другого выхода – я знаю точно.

Теплый ветер приносит запах моря, волнами стелящегося далеко внизу. И я помню, какой удивительный вид открывается на синюю гладь с балкона второго этажа. Оттуда, где когда-то была спальня Тима. А сейчас? Как много изменилось за десять лет?

По крайней мере, снаружи дом не изменился. Такой же манящий своими яркими красками роз, увивших кирпичные стены. Эти розы – как родимое пятно этого особняка, они словно всегда здесь были. Без них невозможно представить этот дом, как невозможна жизнь без сердца. И как же странно, что я живу так вот уже чертову прорву лет. И как прихожу сюда каждое воскресение, в тайне надеясь увидеть хозяина. Но все эти десять лет дом безмолвен. Здесь не бывает никого, кроме садовника, не дающего увянуть цветам. Интересно, по-прежнему ли в саду за домом цветут фиалки?

И в груди больно щемит. Тру ладошкой, разгоняя непрошеную тоску. И жду. Ровно в восемь у порога дома появляется мальчишка с корзиной. Он подходит к калитке, нажимает кнопку звонка. Одна минута, две, три. Тим появляется спустя четыре минуты с такой же корзиной. В ней пустая тара, а в корзине мальчишки – молоко. Тим вручает мальчишке деньги и вдруг вскидывает голову, встречая мой взгляд своим, с яркими всполохами солнца в непроглядной темноте.

Рвано выдыхаю и выхожу из тени акации. Тим ставит на землю корзину и раскрытой ладонью упирается в забор, словно ему нужна опора. А я делаю несколько неторопливых шагов, потому что мышцы вдруг превратились в тяжеленные глыбы и так невыносимо трудно их переставлять. Так невыносимо…

Его запах тут же окутывает меня, как кокон гусеницу. Делаю жадный вдох, позволяя ему вновь заполнить меня, как пустой сосуд. И Тим делает тоже самое, дышит мной, как спасительным кислородом. Я чувствую Тима каждой клеточкой, и сердце колотится как заполошное, ликуя, что его вернули к жизни. Что меня, наконец, собрали из осколков.

— Тим…

— Стася…

На одном дыхании, эхом откликаясь друг другу. И я всей собой рвусь к нему, прижаться к нему, утонуть в его руках и забыть обо всем. Словно почувствовать себя защищенной, как тогда, десять лет назад. И читаю в глазах Тима мольбу поддаться порыву, перечеркнуть прошлое, переступить ту бездну, что когда-то мы развернули между собой. Но я силой удерживаю себя на месте, потому что знаю – позволю эмоциям взять верх и все рухнет. Все то, зачем я сегодня здесь.

И Тимур понимает без слов, пятерней прочесывает отросшие волосы, растрепывая. Подхватывает корзину и когда спустя несколько ударов сердца снова смотрит на меня – в его взгляде полный штиль. А до этого там разгорался неистовый шторм, беснующийся в солнечной черноте.

— Нам нужно поговорить, — выдавливаю из себя просевшим голосом. Откашливаюсь, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Как же трудно, оказывается, находится рядом с ним и делать вид, что мы абсолютно чужие.

— Нужно, — соглашается Тим и приглашает войти.

И я прохожу мимо него, так близко, что кожей ощущаю его, и мимолетное прикосновение пальцев к распущенным волосам. Так и не смогла их обрезать.

Делаю всего несколько шагов и замираю, оглушенная детским смехом. Оборачиваюсь и совершенно беспомощно смотрю на Тимура, потому что там, впереди на ступеньках сидит девчушка лет десяти с планшетом в руках и смеется над чьей-то шуткой.

И я отчаянно хочу спрятаться куда-нибудь, а лучше вообще не появляться здесь этим утром, потому что она вдруг отрывается от экрана и смотрит на меня моими глазами. Если это не бред, то что?