Ковалев чувствовал, что вязнет в этих непонятных ему объяснениях. «Так что это, гребанный день сурка?! И где еще ты мне врала, девочка?»

Майор задал только один вопрос, стараясь не обращать внимания на шум моторов, перешедший в рев, и делая голос как можно мягче:

— Зачем?..

Голос Тха-Сае дрогнул:

— В первый и… в последний раз в жизни я подчищаю за собой, Валентин. Я готовилась к этому пять лет… На моей совести смерть родителей и… еще одной очень хорошей женщины. Я все верну, как было.

Она судорожно сглотнула и повторяла последние слова снова и снова, как заклинание, как мантру, и тогда стало ясно, что двигало ею, заставляя забывать о покое и даже о глотке воды.

Чувство, шевельнувшееся сейчас в душе Ковалева — острая, болезненная жалость. Вот оно что… Неизвестно, что там произошло, но быть съедаемой муками совести в течение пяти лет — наказание если не достаточное, то суровое.

— А сейчас пойдешь? — Тихо спросила Тха-Сае.

— Да. — Твердо сказал Валентин, выбросил в траву ненужное уже магниевое огниво и сам взял девушку за руку.

Тошнота, мелькание цветных искр в глазах, круговорот черных облаков и дробящихся пятен света… Приближающиеся силуэты металлических чудовищ, от которых шла волна холода…

… запах разогретой за день травы, грунтовая дорога под ногами, и — непередаваемый оттенок удивления на лице Альберта Ивановича, одной рукой пытавшегося протереть очки, а второй — размахивающего сотовым телефоном майора.

Несколько нечленораздельных междометий, произнесенных Таиповым, выражали широчайший спектр эмоций.

— Палыч вернулся из сельпо? — Сразу спросил майор. — И давайте-ка, поставим чайник.

Альберт Иванович взял себя в руки очень быстро. Все-таки Путешественник, не абы кто. Его взгляды, бросаемые поверх очков на Таю, майор без труда расшифровал как научное любопытство энтомолога по отношению к редчайшему экземпляру бабочки. Вроде бы, надо насадить на булавку, ибо в коллекции таких нет, а с другой стороны — а вдруг это последняя представительница вида, и что тогда?!

— Разговоры потом. — Твердо предупредил Ковалев, видя, что девушка пребывает в том же патологическом стрессовом режиме: бей или беги.

Все трое сейчас находились в палатке вокруг раскладного столика. Таипов уже успел сбегать в лабораторный модуль три раза, проверяя мониторы и чертыхаясь, что до сих пор нет ни Олега, ни Романа. А они бы сейчас пригодились — следить за показаниями. Яркий сине-зеленый огонек сейчас был там, где положено, по эту сторону границы миров. В сопровождении другого, мягко-золотистого. Ну да, Ковалев же совершил перемещение «туда — обратно»… Как же так? Вся концепция передвижений Путешественников летит… да-да, именно в то место, которое неудобно называть в приличном обществе.

Это что же, как в сказке получается — сначала накорми, напои, потом и расспрашивай?.. А Альберту Ивановичу выжидать было невыносимо. Гостья с той стороны! Да еще с таким именем… Просто голова кругом, тут надо столько всего сделать…

Ковалев же думал о другом. Нужно предъявить свидетельнице Волеговой хотя бы фото Таи — опознает или нет, но с уверенностью в девяносто девять и девять десятых процента можно сказать, что опознает. Наружная видеокамера модуля уже все засняла, стажеры нарежут фото и сбегают к бабке, пусть глянет. Прежде чем заявиться к Марине, желательно бы привести себя и девушку в порядок. Самое главное — требуется срочный доклад руководству с тем, чтобы определиться с дальнейшими действиями…

Если бы Тха-Сае принадлежала к клану Путешественников, все было бы проще — обычное наблюдение со стороны. А тут… Она не совсем человек, и к тому же, ее кто-то преследует.

— Как там серебристые треки? — Небрежно поинтересовался майор у Таипова, который суетился, заваривая кипятком всем знакомую лапшу из пластиковой коробочки.

— Все так же, прирост яркости по нулям.

Значит, сидят в своей нейтрали и не высовываются. Пусть там и остаются.

Запах быстрорастворимой еды, сдобренной ароматизатором курицы, сейчас показался Валентину самым вкусным в мире. Еще бы, он ведь перекусил вчера, перед выездом из Перми, и с тех пор прошло более двадцати часов. Хм, значит, это было сегодня?! Любопытно. Получается, майор стал старше на то время, пока отсутствовал на Земле?!

Он смотрел, как ест Тая — элегантно наклоняясь над тарелкой, спокойно, красиво, как будто на торжественном приеме. Аккуратно вытерев руки предложенной влажной салфеткой. А, между прочим, ее вынужденный пост, скорее всего, длился куда дольше, чем двадцать часов…

— Э-э-э… — не утерпел Таипов, заваривая в кружке растворимый кофе и не замечая, что кладет туда уже седьмую ложку сахара, — Валентин, на минуту.

Мужчины вышли из палатки, и Ковалеву было забавно смотреть, как у заведующего лабораторией буквально запотели очки, и не от кофейного пара, поднимающегося над стаканчиком, а от научного мандража.