— Ида, милая, тебе нужно поспать, — вырывается юноша из мертвой хватки.

Но для девушки, что не в себе, Лейалана оказывается довольно-таки быстра и перехватывает его запястье, тянет на себя.

— Прошу, пару минут, согрей меня, — смотрит умоляющим взглядом, и Алей сдается.

Он присаживается на край кровати и, чуть двигая Иду к середине постели, ложится рядом на бок, обнимает хрупкое тело и прижимает к себе. В груди тут же быстрее забилось сердце от того, что он обнимает вот так просто и беспрепятственно эту девушку, а в следующую секунду она, как будто специально, повернулась на бок и прижалась упругими ягодицами к паху Алея, при этом потираясь об него. Юноша сжал челюсть и, чтобы обезопасить себя от дальнейших поползновений со стороны Иды, прижал ее бедра плотно к себе.

А внутри уже разгоралось новое желание, и наливался кровью не успевший до конца опасть фаллос.

— Да что же ты делаешь, Ида? — Алей выпустил девушку из рук и хотел уже встать с кровати, но служительница, как приклеенная, прилипла к нему и посмотрела на него глазами раненой лани.

— Что ты мне подсыпал в чай? — она облизывает губы.

— Лейалана, — нервно выдыхает юноша, когда ладонь Иды ложиться пенис Алея.

— Я не знаю, что со мной происходит, — она подтягивается к нему, цепляясь второй рукой за ремень, — но…

Она замолкает, потому что юноша встает перед ней на колени и, закидывая подол платья ей на грудь, разводит ноги в разные стороны, а пятки ставит на кровать.

— Боги Небесные, — выдыхает он и жарким дыханием щекочет плоский живот девушки, целует нежную кожу над лобком, — ты прекрасна, Лейя.

Его пальцы порхают по влажным лепесткам плоти, нежно трогают, теребят, раздвигая и сжимая ее. Девушка откидывается на кровать и закусывает ребро ладони, чтобы не стонать от приятных ощущений, которые ей дарят его губы. Юноша, расправив мешающую ткань, поднимает голову лишь на минуту, чтобы взглянуть на распростертую на его кровати Иду. Как же он сейчас одновременно и желал этого и отрицал. Будто две стихии столкнулись внутри, словно два противоречия разрывали его на части. С одной стороны, он не хотел привязываться к девушке и гнал все мысли и чувства, что начинал испытывать к ней при этих мимолетных встречах, а с другой, он чувствовал какую-то умиротворенность, заполненность себя всего внутри, словно она была той, кого ему так не хватало в этой жизни, и он боялся того, как эти чувства быстро наполняют его, и дышать стало больно от спертого в груди воздуха.

Юноша опускает взгляд на розовую плоть и припадает к ней губами, всасывает в себя соки любви и целует сладкие губки, нежно трепещущие под его натиском.

— Ангел, — стонет Ида и запускает пальцы в его волосы, прижимая голову к промежности теснее, — еще, еще…

И юноша, запустив в лоно язык, заставляет узкую дырочку жадно пульсировать, сокращаясь и сжимаясь вокруг его языка. Он двигает им быстрее, яростнее вдавливаясь в податливую плоть, зубами прикусывая ее основание. Ида, словно одержимая, подмахивает ему бедрами, заставляя наращивать темп, и юноша в какой-то момент понимает, что этого ей мало. Он проводит пальцем по сочащейся соками плоти и, раздвигая ажурное анальное колечко, вводит большой палец, продвигаясь сначала медленно, а потом подстраиваясь под ритм Иды, ускоряется, проникая глубже, быстрее, так, как хочет Ида, так, как требуется ей. Свободной рукой проводит по каменному фаллосу, и вклиниваясь в нужный ритм, водит по нему вверх-вниз, то замедляясь, то ускоряясь, и уже через несколько минут бешеной гонки оргазм, подобный взрыву греческого огня, накрывает обоих любовников одновременно. Испарина выступает на молодых телах, отчего кожа делается блестящей и влажной от мелких капелек пота.

— Матерь Божья, — выдыхает Ида, и пятки сползают вниз, ступни касаются прохладного пола.

Юноша, облокотившись спиной о кровать, выпрямляет ноги и расслабленно откидывает голову рядом с бедром Лейи.

— Ты восхитителен, — хрипловатым голосом проговаривает девушка и пятерней запутывается во влажных белокурых волосах, а юноша поднимает за игру ногу, что ближе к его руке, и, сжимая ступню, кладет ее себе на пах.

— Ты меня сводишь с ума, Лейалана, и я готов сгореть с тобой рядом дотла, — он вытягивает ее руку из своих волос и переплетает ее пальцы со своими. Целует в тыльную сторону ладони. — Ты моя лАхесис [судьба].

Глава 10

Я открыла глаза и утонула в кромешной тьме. В голове полная каша, даже соображать было больно, не говоря уже о том, чтобы вспомнить, где я. Втягиваю в себя воздух, и меня, будто разрядом дефибриллятора, настигает прошедший вечер. Все тело, словно по мановению волшебной палочки, начинает гореть, нет, пылать от чувства стыда и позора, которое обрушилось на меня со всей своей всепоглощающей мощью. Уже спустя несколько минут глаза привыкли к темноте, и то мне кажется, здесь сыграл выплеснутый в кровь адреналин от пережитых эмоций. Поворачиваю голову на тихое сопение рядом, и в силуэте узнаю Ангела. Матерь Божья, вспоминаю, как его язык трогал меня между ног, как я ласкала его ствол… Безудержный стон рвется наружу. Глушу его, утыкаясь лицом в подушку. Надо бежать. Я не переживу встречи с этим мальчиком. Как я ему буду в глаза-то смотреть? Я, взрослая самодостаточная женщина, делала минет молодому парнишке. Боже. Хватаюсь руками за щеки и, перекатываясь аккуратно на противоположный конец кровати, тихонько сползаю на пол.

«Главное, не быть услышанной, главное, не разбудить его, а дорогу до Храма я и сама найти смогу», — с такими мыслями я поднималась на дрожащих ногах и даже дышать через раз старалась, так хотелось уйти незамеченной отсюда. Только подойдя ближе к двери, я заметила полоску желтого света, просачивающегося в узкую щель внизу.

Берусь за ручку и оглядываюсь назад, но в глубине комнаты ничего не разобрать, поэтому, больше не сомневаясь, толкаю дверь и выскальзываю наружу. Тихонько притворяю ее обратно и облокачиваюсь на полотно спиной. Дыхание от волнение сбивается, и я, держась за шею, чуть сдавливаю ее, чтобы немного успокоить разбушевавшиеся эмоции.

— Божечки-кошечки, да что же я дура такая? На какой хрен я поперлась в эту конюшню, что же задницу свою не прижала… — мои стенания обрываются на полуслове, когда поворачиваю голову в ту сторону, куда мне предстояло сейчас идти, и вижу, как от стены отлепляется худенькое тело Амина.

— Госпожа, — сонный голос паренька повергает меня в оцепенение.

— Что ты тут делаешь, Амин? — шиплю я и, насколько это возможно, быстро подхожу вплотную к мальчишке, а внутри чувство такое странное разливается, и к горлу от этого ощущения тошнота подкатывает.