Нежная грудь на странность лишена такого предмета гардероба, как лифчик, однако этот факт меня ни капельки не расстроил, скорее даже обрадовал. Довольно упругая грудь отлично помещалась в моих крупных ладонях, нежно-розовые горошинки, которые обводила небольшая окружность таких же розовых ореол, уже затвердели, вновь доказывая готовность моей девочки к долгой и продолжительной ласке. Не знаю, почему потратил столько времени зря, не доходя до самого главного. Я просто любовался ею. Моей маленькой малышкой. Моей красавицей. У нее и правда очень красивая фигура, прекрасная фарфоровая кожа. Гладкая на ощупь. Хотелось прикасаться к ней снова и снова, слыша в ответ удивительные звуки возбуждения. Не теряя больше времени, я опустился ближе к ее красивым полушариям и притронулся губами к коже. Практически возле горошинки соска, оставляя едва заметный след. Затем еще ближе. В бой ринулся язык, не выдержавший аромата ягодной кожи, и прошелся по нежной бусинке, чувствуя, как моя малышка слегка выгнулась. Лаская нежную горошинку языком, дразня то нежными, то резкими манипуляциями. Она все так же держала пальчики на моей голове, однако контролировать процесс не смела, доверяя все самое важное более опытному партнеру. И я сделаю все, чтобы она получила максимум удовольствия. Да, нам нельзя быть вместе, да, возможно, все эти мечты развеются, словно их и не существовало. Но это неважно. Здесь и сейчас она со мной. В моих объятьях. Вся тает от приносимых мною ласк. Моя маленькая девочка. Совсем недавно она представлялась мне такой хрупкой и невинной, но сейчас я буквально наблюдал ее порочность и раскрепощенность, хотя в каком-то смысле она оставалась такой же неприступной. Но только не для меня — для других.

Я перешел нежным поцелуями, оставляющими обжигающий след на ее молочной коже, к другой груди, лаская с таким же упоением и желанием. Звуки из ее пухлого ротика доносились до меня все громче и громче, затем последовала мольба.

Немая. Стоны стали чуть тоньше и протяжнее. Странно, что я различал звуки, издаваемые моей малышкой, подмечая практически все: и учащенное дыхание, и вздымающуюся грудь, и нежное лицо, которое уже покрылось испариной и исказилось от нарастающего желания, и силу сжатия моих волос, готовые подчиниться ее пальчикам и оторваться от моей головы вместе с ними.

— Стас, прошу тебя… — просьба едва вылетела из ее сладких уст, к которым я практически тут же приник, лаская языком нежные губки.

Мой напрягшийся до предела половой орган готов вот-вот вырваться из оков джинс. Лишь эта плотная ткань мешала мне воссоединиться с моей малышкой в страстном танце. И не только она. Нижнее белье моей темноволосой красавицы увлажнилось настолько, что, стягивая с тонких стройных ножек джинсы, я заметил небольшую капельку смазки, стекающую по внутренней стороне бедра и, не выдержав, облизнул ее, проделав влажную дорожку практически от коленки до розовых трусиков, источающих сладкий аромат. Как и она сама. Как и сама моя нежность. Я бы не смог удержаться, не попробовав мою малышку на вкус, но ее сладкие стоны и просьбы подарить ей нескончаемое удовольствие пересилили мое желание. Мы еще успеем насладиться оральными ласками. Обещаю.

Джинсы я стянул так же быстро, как и трусы, достав из прикроватной тумбочки готовый презерватив. Она внимательно разглядывала мое естество своими огромными глазами, будто видела его впервые, хотя, по сути, так оно и было. И я тоже любовался ей издалека. Рассматривал обнаженную натуру с нежной, молочной кожей и увлажнившимся центром наслаждения чуть ниже сверкающего пирсинга в виде бабочки. Красивой, быстро вздымающей грудью с аккуратными сосками, которые хотелось дразнить бесконечно. Всему свое время. Я еще наслажусь ее прекрасным телом, еще успею заставить ее взгляд заискриться больше, чем есть сейчас.

Я пристроился сверху, входя в ее нежные складочки медленно и осторожно, дабы не причинить боль и не ранить. Вряд ли она хранила девственность до брака, в чем я убедился, полностью погрузив в нее свой орган, но это к лучшему. Ей не будет больно, и мы оба получим нескончаемое удовольствие. Двигаться начал так же медленно, не торопясь, наблюдая за ее реакцией, прикрытыми глазами и стонами, которые то и дело вырывались из сладких уст. Она извивалась подо мной, под моими движениями, под моими руками, которые ласкали ее кожу. Просила еще и еще. И я дарил ей то наслаждение, в котором нуждался сам. Мы слились в одной целое, стали единым организмом, который упивался от моих то резких, то медленных движений, приводящих обоих в экстаз. Легкая дрожь ее тела начала увеличиваться и стала более видимой, чем раньше, ее коготки впивались в мои плечи сильнее, в губы бесконечно долго ласкали мои, игрались с моим языком. Дразнили. Как и я некоторое время назад. И в один момент она взорвалась, словно атомная бомба, утягивая меня за собой. Я тоже будто взорвался вместе с ней, чувствуя, как ее естество периодически пульсирует, сжимая меня внутри. И я был бы счастлив видеть мою красавицу после крышесносящего оргазма, только этого не произошло. Почему?

В какой-то момент что-то изменилось.

Образ моей девочки потихоньку уплывал, оставляя лишь реальность, в которой я трахал молодую бабенку из клуба. Моя Вика куда-то улетела, помахав мне ручкой, а я остался здесь, один на один со своими мыслями. Это невозможно! Этого просто не может быть! Я буквально чувствовал ее кожу своей, ощущал вкус спелой клубники на губах после наших поцелуев, до сих пор слышал сладкие стоны моей девочки. Именно моей малышки, а не практически незнакомой девушки, так похожей на нее. Она всего лишь фанера, задний план, по сравнению с Викой. Это не она. Все это время мое сознание исказила иллюзия. Мираж. Который я ненавидел и одновременно желал. Я хотел еще. Хотел вновь увидеть раскрепощенную ученицу в своих объятьях и, двигаясь внутри нее, желал осознавать, насколько ей хорошо. Но этого не случится. Никогда. Потому что нам нельзя быть вместе. Не позволяют правила и установленные нормы. Не позволял мой разум, соперничающий с сердцем. Не позволяла семья. Моя и, с большой вероятностью, ее.

Брюнетка уснула очень быстро после бурного оргазма, отвернувшись от меня. Гнать я ее не спешил — не видел в этом смысла. Я не хотел разговоров по душам, выяснения отношений. Ничего. Даже никотин не тянул меня выйти на балкон и зажечь сигарету. Хотя нет, на террасу я все же вышел, оставив девушку лежать голой в одиночестве. Так будет лучше. Так проще. Меньше вопросов. Когда она проснется — сама поймет, где находится выход из квартиры. Вряд ли мы с ней встретимся снова, вряд ли я вновь решусь на этот поступок. Вряд ли успокоюсь, хоть и желаю это всем своим естеством. Я нахожусь в сложном положении, желая забыть девчонку. Первый и второй способ канули в лету. Но я не сдамся. Приложу множество усилий, чтобы больше не прикасаться к ней. Чтобы не мучить ни себя, ни ее.

Чтобы не рушить жизнь, которая только-только началась, искажая свою собственную…

Наше время.

— Давайте, Станислав. Еще немного осталось, — твердил тренер, скорее раздражая меня, чем мотивируя. Я бы предпочел, чтобы этот чувак с фальшивым немецким акцентом заткнулся, а мне дали наушники, но, к сожалению, это пока что запрещено, хотя доктор позволяет мне слушать музыку, но тихо и через динамики.