О чем я Старику и сообщил.

– Вот же вы, маги, умеете сложности находить, – возмутился Старик. – Нет, чтобы головой подумать. Почему Охрен постоянно рабов покупает? Потому, что они у него дохнут. А если они дохнут, куда-то он их хоронит же? Значит там, рядом с шахтой и каменоломнями, и захоронения есть. Тела рабов никому не нужны, так что протестовать никто не будет. А главное, трупов там лежит в разы больше, чем тебе нужно, потому что хоронили там рабов десятилетиями, а может и сотнями лет, а мрут они лет за пять работы. Ты оттуда еще и для других клиентов можешь трупы прихватить.

Решение оказалось таким простым, что я восхитился. И удлинил поводок ушлому призраку, строго приказав ему по баням за бабами не подглядывать. Он, смущенно, ответил, что ему это теперь без надобности, у него Марго есть.

То-то я заметил, что в последнее время Марго отрастила себе прелести побольше, и из дальних комнат иногда звуки музыки слышны. Старик-то, как оказалось, был еще и на гитаре мастер играть, кроме прочего. Как он только себе призрачную гитару соорудил?

***

Призрак договорился о поднятии пробной партии рабочих мертвецов из сотни штук, из материала заказчика. Пришлось мне ехать к месту работы.

Пранка опять увязалась со мной, а я был и доволен этим. В последние дни она без меня беситься начинала, Марго даже ей посоветовала мяты побольше в чай добавлять. Но что хуже того – я тоже, когда ее не было поблизости, чувствовал в себе какую-то пустоту. К тому же поездка в новые места для нее – развлечение, пусть порадуется. И я, глядя на нее, порадуюсь, очень она сочно радуется, смотреть приятно.

Ехать было далеко, в предгорье, несколько часов пути на моем мертвом скакуне.

Чтобы вдвоем на нем сидеть было удобнее, я уже давно заказал мастеру закрепить позади своего седла дополнительное, для девушки. Второе седло пришлось сделать чуть выше, чтобы оно не мешало движениям крупа коня. Так это удачно получилось, что Пранка в пути почти ложилась ко мне на спину, обнимая руками и бедрами, прижимаясь упругой грудью, и часто клала свой подбородок мне на плечо. Мне такое нравилось, и ей тоже.

Дорога была хорошей, ровной, огибала стороной все холмы и впадины, и даже была покрыта шлифованными каменными плитами. Это хозяева каменоломни позаботились когда-то, чтобы тяжелые возы с каменными блоками легче катились до города. Навстречу нам время от времени встречались повозки с камнем, их неторопливо тащили волы с широкими дугами рогов. Иногда мы обгоняли пустые повозки, едущие обратно за камнем.

По бокам от дороги расстилались поля и луга, кое-где стояли небольшие деревеньки, прячущиеся в садах. Когда дорога проходила через деревню, вдоль нее кое-где стояли корзины со спелыми румяными яблоками и столики, на которых были накрытые для охлаждения мокрым полотном кувшины с молоком или пивом и блюда со свежим хлебом. Рядом дежурили детишки или краснощекие селянки, продавали продукты возницам на обед. В одном месте дороги, где строителям полностью срезать уклон не удалось, дежурил мужик с парой волов, при нас он подцепил свою пару спереди к упряжке, тащившей телегу с камнем, и за небольшую плату помог затащить ее на склон.

***

Так, спокойно и приятно, мы добрались до каменоломни. Ее было видно издалека – за десятилетия выработки в боку невысокой горы был выгрызен большой кусок, склон которого был порезан на белые ровные уступы. На нескольких из них суетились люди. Выработку от дороги отделял высокий забор из заточенных кольев, вкопанных вертикально, на прочных воротах из досок стояли вооруженные короткими копьями и мечами охранники в легкой броне.

За воротами нас встретил управляющий, отмечающий на длинном свитке с именами выезжающих с выработки возниц. Ему я вручил письмо от владельца. Он озадаченно почесал голову, затем спросил:

– А надо-то вам для этого чего?

– Пусть кто-нибудь покажет, где вы хороните покойников. Больше ничего, все сам сделаю.

Управляющий задумался.

– А, может, девку вы тут оставите? А то там рядом каторжники работают, им терять нечего, как бы чего не вышло. Охрану я вам дам, только десяток солдат много не охранит, если серьезную бучу подымут.

Я переглянулся с Пранкой, и решил не отпускать ее от себя. Все-таки, некромант я, в крайнем случае, убью всех, кто нападет, а в качестве извинения перед хозяином лишних мертвецов подыму.

– Ну ладно, вы только прямо на шкелете езжайте, и с морды его тряпку снимите, пусть пострашнее будет, – смирился управляющий.

– Гнедой, – заорал он в сторону казармы. – Бери свой десяток, проводи некроманта к могильнику.

Из казармы выскочил десяток стражников, тоже с копьями и в легкой броне. Во главе десятка шел темно-рыжий сержант с круглым лицом и блеклыми глазами. Мы двинулись к карьеру. Впереди шел десятник и четверка самых крупных стражников, за ними медленно ехали мы, сзади прикрывали тыл остальные стражники.

Вблизи было видно, что по террасам шли наезженные дороги для телег, вдоль них, там, где работали люди, через каждый десяток шагов стояли стражники. Стены карьера были изрезаны прямоугольными впадинами и выступами. Рабы оказались полуголыми жилистыми мужчинами, загорелыми дочерна. Некоторые из них попарно дергали за рукояти больших лучковых дрелей – сверлили камень. Другие забивали в отверстия сухие колья и поливали их водой, чтобы отколоть глыбу. Третьи зубилами и молотками ровняли края каменных блоков. Они заметили нас, многие подняли головы и с любопытством уставились на нас, кто-то даже крикнул что-то о том, что девку везут, пара стражников хлестнула крикунов длинными кнутами, но дальше этого дело не пошло. Рассмотреть рабов близко не получилось, мы свернули на узкую дорожку, не доезжая до выработки.