— Без лица, — уточняет мама. — Я проверила.

— Чёрт! Вот же гадство, — нервно поднимаюсь с места, подхожу к окну. — Только Игнашев мог поступить со мной так! Грязно, нечестно и не по правилам.

— А нужно было не уходить от него, — вкрадчивым голосом начинает мама. — Пока Громова не было, у вас в семье было всё хорошо. Стоило ему появиться в вашей жизни, как полезли все беды словно пчёлы на мёд.

— Перестань, мама! — прошу, повышая голос.

Выхожу из кухни, беру из сумочки телефон и, закрывшись в ванной комнате, в очередной раз набираю его номер.

Где же ты, Илья, когда ты мне так сильно нужен?

Илья.

Такое ощущение, что меня несколько раз приложили тяжелым тупым предметом о затылок. Открываю глаза, несколько раз подряд моргаю, пытаясь развидеть незнакомую обстановку, и приподнимаюсь на локтях.

В последний раз я напивался ещё во время студенческой жизни. В общаге. Остался тогда ночевать у друзей, потому что домой не было сил идти и ощущения утром были почти те же, что и сейчас. Бросаю взгляд на часы и тихо про себя матерюсь. Время давно перевалило за полдень, а я до сих пор лежу.

Откинув с себя одеяло понимаю, что я обнажен. Пытаюсь вспомнить хоть что-то со вчерашнего вечера, но кроме того, что мы пили с Орловым коньяк, больше ничего. Вот же блядство.

Нахожу свои вещи, аккуратно сложенные на кресле. Надеваю белье и брюки, включаю мобильный и подхожу к окну. Точно же, это дом Орлова — у него из окон видна Москва-река. Взъерошиваю волосы, проверяю входящие сообщения и слышу скрип открываемой двери. Поворачиваю голову назад и удивленно вскидываю брови, глядя на то, кто вошёл в комнату.

Соня Орлова открыто улыбается при виде меня и, осторожно ступая босыми ступнями по полу, проходит по комнате в одном шелковом пеньюаре без нижнего белья. Я замечаю это по выпуклым соскам и обтягивающему материалу, который плотно прилегает к коже.

— Ты проснулся? — она шустро преодолевает расстояние между нами и, встав на цыпочки, тянет ко мне свои руки.

Перехватываю её за кисти и крепко сжимаю.

— Какого хрена здесь происходит?

На лице мелькает неподдельное изумление. Длинные ресницы несколько раз подряд моргают, а пухлые губы приоткрываются буквой О.

— Ты что, ничего не помнишь? — в уголках наивных голубых глаз собираются слёзы.

Кажется, что Соня и правда вот-вот заплачет. Отпускаю её кисти, на всякий случай отхожу на два шага назад, и сую руки в карманы брюк от греха подальше. Сейчас кроме раздражения Орлова-младшая не вызывает во мне никаких больше эмоций.

— Соня, я спросил, какого хрена здесь происходит? Почему я оказался в вашей квартире, почему не у себя дома? Почему ты заходишь ко мне без белья и пытаешься обнять?

— Илья, несмотря на то, что мне очень обидно сейчас слышать от тебя такое после нашей ночи, я поясню, — кивает она. — Ты перебрал немного. Отец решил остаться в клубе и попросил водителя отвезти тебя домой, но не уточнил куда именно. Я привезла тебя к себе. Ты уснул, но среди ночи… пришел ко мне в комнату и…

— Что «и»? — ещё больше раздражаюсь я.

— В общем, у нас был секс, — закусывает пухлую губу и мотает прядь белокурых волос на указательный палец.

— Врешь, — сразу же повышаю голос я.

От собственного крика начинает ещё больше болеть голова. Но сейчас неожиданно становится пофиг, потому что телефон вибрирует в моих руках несколько раз и высвечивает номер Кудряшовой.

— Да нет же, — упрямо мотает головой Соня. — Вот, посмотри.

Она подходит к кровати и, отодвинув угол противоположной стороны одеяла, показывает мне следы засохшей крови. Да твою ж мать!

Илья.

— Выйди, — приказываю Соне, потому что телефон в моих руках начинает вибрировать ещё раз.

Это опять звонит Альбина и не ответить ей я не могу даже при такой абсурдной ситуации. Пока не знаю, что ей скажу и стоит ли вообще что-нибудь говорить, потому что мысли в моей голове разлетаются в разные стороны и мне стоит огромных усилий, чтобы собрать их воедино и понять, что слова Сони нужно ещё подтвердить.

Орлова хмыкает, разворачивается на сто восемьдесят градусов и, виляя бедрами, выходит из комнаты.