Меньше, чем через два часа мой приказ был выполнен, после чего из Бростон-Холла выехал небольшой караван, состоявший из пяти колясок и четырех подвод, с привязанными к ним лошадьми. К тому же, мы везли с собой провизию. Нас охраняло около двадцати человек — приехавшие со мной из «Высоких Сосен», и небольшой отряд, сколоченный управляющим.

Направлялись мы кружными путями к монастырю, решив объехать Нукк, и я молилась Великой Богине, чтобы по дороге не столкнуться с отрядом Никласа Обрайна или же с другими приспешниками так называемой Армии Справедливости.

И Она услышала мои просьбы — не прошло и пары часов, как впереди показались высоченные каменные стены монастыря. Когда-то это был старый замок непокорного барона, восставшего против королевской воли и вполне успешно державшего осаду, замуровав в стены охранные артефакты. Затем замок пал, а артефакты остались…

Чуть позже его отдали Ордену Святой Анны, а в его стенах обустроили женский монастырь и приют для детей-сирот.

Это и был наш новый дом.

Матушка Иридия давно была извещена о нашем приезде, и нас ждали. Женщин и детей тут же разместили в кельях и комнатах приюта. Старикам нашлось место в отдельной пристройке, когда-то служившей флигелем для смотрителя замка.

Устроив гостей, монахини в светлых одеждах тут же принялись готовить еду на всю голодную братию, а им на помощь пришли хозяйки из Гленншира. Деятельная мисс Симмс не потерялась и здесь, взяв на себя учет и распределение провизии. Преподобный Вальтер помогал ей наравне со всеми, находя доброе слово для вех, кто нуждался в утешении.

Я же нашла доброе слово для тех, кто встал лагерем вокруг монастыря, заявив, что будут охранять нас денно и нощно, пока все не закончится.

— Спасибо вам, — сказала им. — Великая Мать этого не забудет!

— Мы решили, что пока останемся здесь, — произнес Брайн, кивнув на лагерь, разбитый возле монастырских стен. — Скоро ваш отец, леди Одри, приведет войска, и бунт будет подавлен. И вот тогда мы вернемся по домам.

Ему ответил хор согласных голосов.

— Ты не знаешь, как там в столице? Есть ли какие-то новости? — спросила я у Тобиаса, когда тот отправился проводить меня к укрепленным железными брусьями воротам монастыря.

— Не знаю, леди Одри! — нахмурился он. — И вам не советую узнавать.

— Но у меня там муж, — пожав плечами, я коснулась амулета со знаком бесконечности, который держала в потайном кармане платья, в которое успела переодеться, вместе с фальшивыми документами и деньгами. — Мне за него тревожно.

— Нам остается только молиться, леди Одри! — заявил мне Тобиас. — К тому же, лорд Бростон не из тех, кто даст себя в обиду.

На это я украдкой вздохнула. Возможно, меня защитят стены монастыря, укрепленные боевыми артефактами, и мои верные люди. А еще слово Никласа и амулет генерала Сильвестра Горна.

Но кто защитит его? А Элоизу, Рея и их детей?

Как они там, в адском пекле мятежа?

Я снова взглянула в сторону столицы, и мне опять почудилось далекое зарево, в котором мне виделись отголоски бушующего над Валоросой пожара. Но о своих опасениях рассказывать Тобиасу я не стала. Вместо этого, попрощавшись, вернулась в монастырь. Ворота за мной закрылись, монахини задвинули железные засовы, а сверху я еще и наложила собственные защитные заклинания.

Затем прошлась через просторный двор, поглядывая на приютских и гленнширских детей, игравших под присмотром матерей и монахинь. На кострах готовили еду — монастырская кухня оказалась слишком маленькой, чтобы накормить такое количество народа. Тут же стирали белье, сплетничали и смеялись.

Жизнь продолжалась несмотря на то, что Валор был объят Темным Бунтом.

Вот и я хотела, чтобы она продолжалась и для моей семьи. Поэтому, улыбаясь и кивая на приветствия, отправилась в часовню Великой Матери, уверенная, что найду матушку-настоятельницу именно там, и она молится за души людей, прося Великую Богиню отвратить их всяческого зла.

Не ошиблась. Святомонахиня стояла на коленях перед образами, а вокруг горели сотни свечей. И мне показалось, что это неспокойные, мятежные души, которые не знали, какой им сделать выбор в столь неспокойное время.

Зато я знала. В Гленншире я уже сделала все, что могла, и теперь мой путь лежал в столицу.

— Матушка-настоятельница! — позвала ее негромко, и она повернула ко мне голову.

— Ты собираешься уйти, — произнесла святомонахиня после того, как тяжело поднялась с колен.

Я кинулась было к ней на помощь, но она покачала головой.

— Я должна это сделать, — заявила ей. — Мне нужно в столицу, потому что… Хотя бы потому, что я давала церковные обеты. Как мне их исполнить, если буду далеко от своего мужа?