Повинуясь порыву, он протянул к жене руку и сам от себя того не ожидая, погладил ее по мягким волосам. Провел пальцами по лбу, едва касаясь спинки носа и наконец коснулся губ.

Вероника открыла глаза внезапно и резко. Тут же села, сонно щурясь, поправила рукой съехавшую бретельку сорочки. Не той красной, что надевала в первую ночь после больницы. Эту она выбирала сама. Черная, на широких бретельках и длинной ниже колен.

И она, как ни странно, ему нравилась даже больше. Ему и эта новая Ника нравилась больше той, что была перед аварией. Но не больше той, что была, когда-то, когда они только-только поженились.

– Пора вставать… – тихо сказал Артур и склонился к ее лицу так близко, как никогда еще за все время ее нахождения в доме после ДТП.

Вероника мягко уклонилась от поцелуя, улыбнулась и встала с кровати.

– Зачем? Мы куда-то спешим?

Ну да… он привыкла, что ей некуда идти и незачем вставать. Ника никуда не ходит, а если бы и хотела куда-то пойти, то ее просто никто не выпустит.

Так надо. Для ее же блага…

– Помнишь, я тебе говорил про следователя, который ведет дело о твоем ДТП?

– Ну, конечно, помню, - она кивнула, расчесывая волосы возле зеркала, - А что, он вновь звонил?

Артур невольно залюбовался ею. Стройная, словно березка, русые волосы струятся по спине… какие тонкие у нее щиколотки и запястья. И какая ровная, прямая спина, так много вынесшая.

Память подсовывала ненужные воспоминания, и Артур усилием воли загонял их обратно. А еще лучше было бы вырвать их с корнем, но как? Для этого нужно было бы тоже все забыть. И это было бы таким спасением.

– Да, звонил. Только не он мне, а я ему. Хочу уже побыстрее отделаться, чтобы забыть весь это кошмар.

Вероника согласно кивнула, завязала на голове высокий пучок, оголив совсем коротенькие волосы, которые ей сбривали в больнице, тут же напомнив о прошлом. Сама она этого не заметила, да и не смогла бы увидеть, если только почувствовала рукой. Хотя она наверняка давно привыкла, каждый день весь причесывается.

– В общем я договорился на сегодня. Сейчас позавтракаем и поедем в отдел. Ты же нормально себя чувствуешь, сможешь ответить на вопросы?

Ника пожала плечами, что могло означать все, что угодно, и пошла в ванную комнату. Дверь за ней закрылась, щелкнул замок.

«Собственная жена от меня запирается…» - в досаде подумал Артур.

То, что в последнее время она чувствует себя намного увереннее, он прекрасно видел и осознавал, и не знал, не понимал, нравится ему это, или нет.

– Я буду ждать тебя в гостиной, - крикнул сквозь дверь, что отделяла их друг от друга.

Послышался плеск воды, Ника так и не ответила, но Артур знал наверняка – она его прекрасно слышала.

К часу они уже подъехали к отделу. У дежурного Артур поинтересовался, куда пройти, тот спросил его фамилию и направил в пятый кабинет.

Постучал, и услышав «входите», зашел в помещение, пропуская Веронику вперед.

Но вместо Ермакова он увидел совсем другого человека. За столом сидел тучный мужчина лет сорока пяти и сосредоточенно что-то писал. Когда они вошли, он поднял голову и улыбнулся им, как старым друзьям.

– Копейкин Михаил Евгеньевич, - следователь протянул руку и Артуру ничего не оставалось, как ее пожать.

– Разве не Денис Сергеевич ведет дело? – старался говорить так, чтобы не выдать своего волнения.

– Вёл. Но теперь, как видите, этим делом занимаюсь я.

– А он что, разве больше не работает здесь?

Копейкин покачал головой и развел руками.

– Это не имеет отношения к делу.

– Да… я понимаю, просто еще с утра я разговаривал с ним…

– И тем не менее. Давайте к делу?

Смольнов кивнул, думая про себя, что этот Ермаков не так-то прост. Надо бы разузнать о нем побольше.

– Скажите, Вероника Сергеевна, как вы себя чувствует?

Но Артур тут же перебил его.

– Это какое отношение к делу имеет?

– Простое человеческое участие, слыхали о таком? – спокойно ответил Копейкин, глядя ему прямо в глаза.

Артуру показалось, или Ника чуть улыбнулась при этих его словах?

– Спасибо, хорошо, - мягко, как умела только она, ответила его жена.

– Да уж… авария была тяжелая, амнезия еще эта… наверное нелегко приходится с лечением… вы же лечитесь, Вероника Сергеевна?