«Боги, как они рискуют из-за меня!» — девушка пыталась идти спокойно, как учила Эрментруд, но ноги так и несли её к выходу. Заставляя миновать дорожки и идти по низким нетронутым сугробам.

Наконец, она подошла к высоким воротам. Открыла их и молча вышла наружу.

На сторожевых башнях оживились.

— О, Труди пошла, — послышалось сверху. — В лес что ли? Так рано…

Гертруда вздрогнула — мать и некоторые слуги называли её Труди.

«Неужели меня узнали?!»

— Она своего ждёт. Вот увидишь, сейчас в кустах спрячется… — хихикнули в ответ.

Девушка, оправдывая ожидания охранников, зашла за облепленные снегом кусты, что высились у дороги. Сквозь ветки она видела людей на высотках. И слышала, о чём они говорили в звенящей утренней тишине.

— Везёт же кому-то, — охранник с левой башни выдохнул пар и запрыгал на одной ножке, чтобы согреться.

— Мартин, сукин сын, — второй стоял спиной и кутал лицо в подёрнутый изморозью воротник.

Герти шмыгала носом. Над серыми сопками занимался рассвет.

Последний рассвет, который она провела рядом с замком Кёрбер.

Глава 21. Голод

Герти очнулась от жажды.

В незнакомой комнате без картин, без мебели и гобеленов.

Она повернула голову влево и увидела окно с приоткрытым раздвижным ставнем.

Снаружи шёл дождь, и явно темнело. А она чувствовала какое-то беспокойство. От взгляда на узкую полоску сизого неба Герти пробирали мурашки, и волоски на теле натуральны образом вставали дыбом.

Кроме того, она не могла пошевелиться.

И это тоже беспокоило, ведь она была ужасно голодна, а что-то подсказывало: поесть надо как можно скорее!

Девушка осмотрелась. Её руки и ноги лежали в толстых оковах, которые цепями крепились к углам каменной столешницы.

«Или кровати? Но кто в здравом уме будет спать на камне?» — Герти подёргала цепи, чтобы освободиться, и камень в основаниях креплений заскрежетал. Тогда она рванула сильнее. Тщетно. Цепи гремели, камень крошился, но натяжение не ослабевало.

«Что со мной? Я поднимаю эти оковы так легко, будто…»

Она начала быстро соображать.

А когда вспомнила всё… Разозлилась.

— Как он посмел? — голос её в тишине прозвучал утробно сопровождался раскатистым рычанием.

Это только подтвердило самое главное опасение!

Она почувствовала голод с новой силой. Но хуже голодного желудка, слабости в теле и раздражения оказалось… вожделение.

Оно зажглось будто от искры при одном воспоминании о Кае и о том, что они делали у окна в его комнате.

— Прямо перед тем, как я упала, — Герти оскалилась.

А тепло между ног медленно превращалось в жар, который расползался по животу и бёдрам, делая её положение ещё более невыносимым.

Она сильно свела ноги и почувствовала собственную влагу. И ещё большее вожделение.

«Ни стыда, ни смущения…»

— Ммм… — колени девушки тёрлись друг о друга, в тщетной попытке хоть как-то удовлетворить охватившее её нестерпимое желание.

Она снова попыталась вырвать цепи. Тщетно.

«А вдруг в замке никого не осталось?..»

— А-а-а-а-а-а-а-а!!! — заверещала она так, что собственным ушам стало очень неприятно.

Дверь с хлопком отлетела в сторону, и только чудом удержалась в петлях. Дрогнули ставни в раме, в комнате сильнее запахло дождём.

— Проснулась…

Кай стоял на пороге.

Промокший. Притягательный. Близкий, после того, что между ними случилось. И боги, как она хотела его!

А он смотрел на неё как-то… по-другому. В обычных для блондина сытых глазах, блестящих будто спелые вишни, не было и толики насмешки или порочных намерений.

Однако кое-что иное отвлекло её от какой-то неправильности в поведении блондина. Тонкие ноздри Герти дрогнули.

— Я принёс то, что тебе нужно, — вампир вынул пробку из кожаной фляги и приставил горлышко с ароматной жидкостью к дрожащим губам прикованной девушки.

Жидкость из фляги настолько одуряюще пахла, что Герти жадно приникла к узкому голышку. Она думала, что выпьет всё за несколько глотков. Но кровь оказалась сытной. После утоления первого голода она уже не хотела торопиться и смаковала каждый глоток, размазывая его языком по нёбу.

Кай не спешил. Он держал флягу у рта новообращённой вампирши и улыбался. Но как-то необычно.

«Светло?.. Наверное, это игры разума. Ларс предупреждал, что вампиры не могут себя контролировать, именно потому, что инстинкты гораздо сильнее рассудка. И сложно порой отделить действительность от тех иллюзий, которые рождаются в вампирском сознании».