Вы-то всё понимаете и осознаёте, у вас даже есть рот, но вы не докричитесь.

Пугает. Действительно пугает. Страшно осознавать, что такое вообще возможно. Но как бы мерзко мне не было, мир от этого не изменится – развитие технологий и сфер развлечения принесло не только пользу. Просто сместился баланс весов: бедные опустились на самое дно, а богатым доступно едва ли не всё.

Знаете, лучше бы мир не развивался.

– Внимание, аукцион начинается, всем занять места!

Из депрессивных мыслей меня вытянул голос с развешанных колонок. Я проморгался, мотанул головой и выдохнул, отпуская поток эмоций и размышлений.

«Ладно, хватит о грустном», – ухмыляюсь и следую за толпой, – «Пора начинать шоу!»

Как и сказал дворецкий, я почти опоздал. Именно по этой же причине удалось так удачно попасть в начало мероприятия, а не ждать пару часов и наращивать шансы спалиться к чертям. Стоило лишь зайти в обитель богатых и привередливых, как началось всё самое интересное, словно только меня и ждали. Удобно.

Народ, – а именно, судя по быстрому сканированию, сто тридцать два человека, – неспешно двигался по освещённым коридорам. Я плёлся в самом конце, и уже пять раз успел возненавидеть архитектора этого «подвальчика». Думаю, я даже знаю кто именно был этим идиотом с манией на огромные помещения.

Но спустя пятнадцать минут мы наконец пришли.

И сказать, что я дважды охренел и трижды обделался – не сказать ничего. Мы вышли на огромную мать его арену с трибунами! Я даже знаю, как это описать тремя словами: точная копия Амфитеатра – ни больше, ни меньше. И всё это под землёй! Представляете, насколько здесь огромный потолок, и сколько здесь ламп?!

Явно рассчитанный на куда большее количество зрителей, это было поистине колоссальное сооружение даже для поверхности, не то что грёбаного подвала. Обитые бархатом кресла, золотая сцена в самом конце и стоящий на ней мужчина в дорогом белом костюме – всё это выбивало из колеи. Я думал, такое можно увидеть лишь в ЭндГейме, и то не каждый месяц.

А здесь вот, пожалуйста. Имеешь деньги и связи – имеешь дарк-фентези в реальности.

– Присаживайтесь, господа. Мест хватит на всех! – задорно сказал ведущий.

Едва справившись с потерей себя в пространстве, я с трудом доковылял до одного из кресел и со вздохом свалился на мягкое сиденье, расположив стальную трость между ног.

Ну вот и всё. Я в одном из центров нынешнего пиздеца.

– Приветствую, дорогие мои друзья! Теперь же, когда вы устроились на своих местах, настало время аукциона! – ведущий вскинул руки, – Да начнётся шоу!

– Да начнётся…, – на моём лице расцветает оскал.

Его привели в тёмное помещение и сказали ждать. Затем включился свет, и мальчик понял, что он в крохотной комнате без окон, с одной лишь кроватью и отдельной кабинкой под унитаз. Ничего похожего, что он мог бы назвать «домом», о котором так долго мечтал.

Он медленно прошёл к центру комнаты, взглянул на жёлтый пахучий матрас, сел на кровать и громко заплакал, закрывая лицо и моля всех на свете богов лишь об одном – чтобы кто-нибудь его отсюда забрал.

Артур был самым старшим ребёнком в клетках аукциона – ему было пятнадцать, и он всё понимал. Осознавал, что с ним произошло и что последует далее.

Но почему же он тогда добровольно согласился на «усыновление»? Мальчик и сам не знает. Наверное, потому что всегда об этом мечтал, и, зацепившись хоть за какую-то возможность, безоговорочно в неё поверил.

Но его спустили с небес на землю. Он понял, что никто его не усыновлял, и что дом из его фантазий оказался закрытой комнатой без окон. Артур понял, что слухи правдивы – в мире есть рабство, и каждый может стать его частью. Раньше он до последнего отрицал эту возможность, приводя в пример прогресс и абсурдность такого явления, но сейчас видел это воочию. Понимал, что стал рабом. Добровольно.

Ему было пятнадцать лет, и за всю жизнь в детдоме его характер сильно очерствел, заставляя отбросить все мечты и желания кроме одного. Мало что могло сломать мальчика.

Но сейчас он плакал. Ревел во весь голос от осознания, насколько же никчёмна его жизнь. У него почти не было друзей, не было денег, не было даже минимума, который желает ребёнок его возраста. Он свято верил, что есть возможность всё исправить.

А теперь он в клетке, а из будущего – только тьма.

/Спустя шесть дней/

Прошла неделя. Каждый день его стабильно кормили, три раза вывели в душ, и один раз даже позволили поговорить с другими детьми! Все они были моложе и глупее, и большинство даже не понимало, куда они попали и что их ожидает. Для девятилетних детдомовцев это было сродни приключению, в конце которого обязательно будет свет.

В тот день мальчик снова заплакал. Нет, света не будет.

/Спустя пять дней/

Сегодня объявили, что приближается день аукциона, чтобы это не значило. Начались приготовления.