— Выйди, — попросила я парня, таз с водой на пороге оставьте и пока не позову, в горнице не появляйтесь.

— Хорошо, — кивнул сын старосты и вышел вон.

Я приступила к осмотру девушки. Молодая, худая и бледная Устинья больше походила на приведение, чем на человека. Впалые щеки, синие губы сливались в единое нездоровое полотно и только открытые, слегка выпученные глаза выделялись на лице. Девушка не реагировала на меня, как и на любые другие движения в комнате. Прикоснулась к руке девушки и почувствовала холод… могильный холод. Она медленно умирала — в этом я не сомневалась.

— Что произошло? — обратилась я к девушке с вопросом, но ответа не получила.

Откинув одеяло, осмотрела тело девушки. Ни ран, ни синяков я не обнаружила. Положила ладонь на живот, прислушалась к себе и поняла, что с организмом девушки все в порядке. Насилия физического над ней не было.

Вывод радовал, но вместе с тем наталкивал на страшную мысль — больно не тело, а душа.

Выудив из своих припасов Плакун-траву, я разложила сухоцвет над кроватью. Не прошло и минуты, как тело девушки затрясло, глаза начали закатываться, а из горла разноситься ужасные хрипы-стоны.

На шум сбежались домочадцы. Мать что-то кричала и рвалась к дочери.

— Держи ее, — крикнула я Юстасу, — и убери из дома.

Мужчина, в глазах которого плескался страх, послушно перехватил жену и выволок из горницы.

— Не смотри ей в глаза, — велела я Олеусу.

— Что с ней? — глухо спросил парень.

— Принеси мне банку чистую, — попросила я, а сама тем временем схватила таз с водой. Часть воды расплескалось, но мне должно было хватить. Рассыпав в воду сухой порошок розмарина я набрала раствор в принесенную Олеусом банку.

— Держи ее, — попросила я парня, — прижимай ее руки к кровати и что бы ни случилось не отпускай!

Брат Устиньи быстро схватил ее за плечи и прижал к кровати.

Я тем временем поднесла раствор розмарина к белесым глазам и всмотрелась в них сквозь толщу воды. Легка рябь и белая дымка подтвердили мои опасения… Здесь не обошлось без магии!

Незаметно для Олеуса начала читать заговор.

Дымка уплотнилась и показала мне последние яркие воспоминания Устиньи: картина… еще одна и еще… руки художника, кисть и палитра… фигура мужчины в свободной рубахе… медленно взгляд скользит от рук, по груди… ВСПЫШКА! Яркая черная вспышка, которая заволокла воду черной кляксой.

Я непроизвольно отшатнулась от банки и едва не расплескала испорченную жидкость.

— Что это? Что произошло? — тихо задал вопрос Олеус.

Устинья, стоило мне отстраниться, перестала биться в конвульсиях и закатила стеклянные глаза.

Я удостоила брата Устиньи мрачным взглядом, но отвечать не торопилась. Зачем? Суть все равно не поймет, я только воздух сотрясать буду…

— Госпожа ведьма, — не унимался Олеус, — что с сестрой моей?!

— Ничего хорошего, — буркнула я и вышла из горницы.

Мне подумать нужно было и с Клавдием посоветоваться. Увиденное мною мало что разъясняло…

«Ух, лети за Клавдием!» — мысленно попросила я сыча.

Дуновение ветерка подтвердило, что слова мои услашаны.

Медленно осмотрела дом старосты, настроилась на местного домового и узнала, что да как в семье заведено. Домовой дух был не общителен и зол, его угнетало то, что медленно, но верно убивало Устинью.

«Дрянь в дом вошла с девкой… Сил не хватает убрать ее!» — шелестел недовольно шелестел голос в моей голове.

«Знаешь, что тревожит покой твой?» — мысленно задала я вопрос.

«Знал бы, давно извел бы! Девку убить нужно, иначе не убрать эту заразу из дома!»

Только этого мне не хватало… Домовые духи обычно опекают семью, которая в их владениях живет. Но если что-то не по их душе, то житья семье не будет. Дух церемониться не будет — из дома изживет или уморит.

В данном случае, он выбрал второй вариант… Значит времени у меня крайне мало!

— ВОРОН, — в дом ворвался Юстас с ошалелым взглядом, — матушка-ведьма, ворон огромный на порог наш явился.

— Иду, — спокойно ответила я, удивляясь, зачем же так орать.

Стоило мне выйти на улицу, как Клавдий перелетел ко мне на плечо. Тяжелый ворон всегда так делала, когда хотел тишком поговорить. Тонкие коготки больно впивались в мое плечо, намекая на то, что ворон слишком напряжен.

Взглядом намекнула старосте и собравшимся зевакам, что за мной лучше не ходить. После чего отошла за дом.

— Что узнал, Клавдий? — не стала я ходить вокруг да около.

— Ворррронье собррралось! КАРРР! Бедаа пррришла!