Шрифт:
— Потрясающе, — прокомментировала Бруна над моим плечом.
— Как ни странно, я с тобой согласна, — прошептала я.
— Я так не смогу, — констатировала Бруна. — С каким лицом я выйду после этого позорища — не представляю. А если…
Дикий крик оборвал ее речь. Он прорывался сквозь пение, будто вестник самой смерти.
Кричала Лусьена.
Глава 60
— Что это с ее гордейшеством? — буркнула я, прикрывая ладонями уши.
— Кажется, началось, — Бруна прислонилась ко мне: тяжелая и холодная, будто камень.
Силуэт Лусьены накренился и скорчился в завесе дыма. Руки беспорядочно взметались вокруг стройного тела, словно отряхивая платье от пыли. Неестественный вопль перешел в отрывистый, как пунктирная линия визг, и Лусьена несколько раз подпрыгнула, ловко перескакивая с ноги на ногу.
— Пауки-и-и-и-и-и! — ее истошный голос распирал стены, как гной назревший нарыв. — Тут пауки-и-и-и-и! Много! Много пауков! А-а-а-а-а!
— Вот это да-а-а-а! — сипло растянул Алексис. — Кажется, гранна Трагго совсем не железная.
Я едва удержалась, чтобы не захихикать. Пришлось даже закусить губу. Вот она какая, совершенная и бесстрашная Лусьена Трагго! Не боится быть хамкой и играть на публику, зато несчастного восьминогого существа чуть больше ноготка чурается, словно проказы!
— Не злорадствуй, — Бруна ткнула меня в плечо. — Неизвестно, что тебе померещится.
— Ну, пауков я не испугаюсь, — я подмигнула со знанием дела, хотя на душе уже творилась путаница.
Только в одном я теперь не сомневалась: Рэм выбрал вчерашнюю ночь специально. Подстроил все и подгадал, чтобы очистить мои мысли от тьмы и дурных предчувствий. Чтобы подсознание припрятало все самое жуткое от духов, и я справилась с заданием. Удалось ли это ему?
Между тем, Лусьена, громко визжа, метнулась вперед. Бегом преодолела оставшиеся метры. Перепрыгнула порог, смешно встряхнула руками и… неожиданно замолчала. Видно, осознала, как нелепо выглядела перед всей Аэрией.
— Ибреса Оливия Вандергейт, — скомандовала Хельга, и Оливия, побледнев, вышла вперед.
Оливия шагала сквозь дым осторожно и медленно, будто осмысливая каждую секунду и стараясь не потерять осознанность. Только духи оказались коварнее. Ее накрыло еще раньше, чем Лусьену. На этот раз мы не услышали ни визга, ни истерик. Оливия, закрыв лицо руками и сгорбив плечи, просто начала плакать. Впрочем, это удивило не меньше. Я считала, что единственные эмоции, на которые она способна — гнев и сарказм.
— За что? — говорила она тихо и медленно двигалась вперед. И голос ее звучал так искренне и красиво, что задевал самые глубокие струны души. — Почему ты использовала меня? Ведь я доверяла тебе, а ты по самому сердцу… Ты — единственная, кому я могла открыться, скажи же, почему так со мной поступила?
Оливия причитала, разговаривая с незримой собеседницей, пока ее тихий голос не украло расстояние. Доковыляв до противоположной двери, она едва не споткнулась о порог.
— Ибреса Брунгильда Чоп, — выговорила Хельга, и я ободряюще хлопнула подругу по плечу. Впрочем, в том, что Бруна не завалится, я ни секунды не сомневалась.
Так и произошло. Бруна спокойно одолела почти весь коридор. Лишь у самого выхода начала тереть лицо руками, словно смывая косметику. Но это ей нисколько не помешало преодолеть последнее препятствие.
— Ибреса Шантилья Дельвере! — прозвучал новый вызов, и трясущаяся Шанти под песнопения, ставшие оглушительными, шагнула в пепельный воздух.
Трястись Шанти не переставала. А когда дым немного заслонил ее силуэт — еще и качаться начала, как хмельная. Она обхватывала себя руками, морщила нос, скалила зубы, будто замерзшая собака, присаживалась на корточки. To шла спиной вперед, отшатываясь от невидимых врагов, то переходила на порывистый бег, будто скача по кочкам. Одна Филлагория знала, что ей мерещилось.
— Ибреса Альвина Иванез!
Альви вышла вперед и неожиданно замерла у самого порога.
— Я отказываюсь, — сорвалось с ее губ.
— Отказываетесь? — королева недовольно свела брови.
— Д-да, — буркнула Альви. — Дело в том, что я…
— Альви, нет! — услышала я собственный голос. — Если ты поступаешь так из-за своей особенности, то знай: это будет самый глупый поступок в твоей жизни.
Альви обернулась через плечо, сверля меня чистым взглядом. Действительно: посланница самой Филлагории. Или терялась в раздумьях, или злилась.