Как уже говорил, с собой в армию прихватил зубную щетку, как сейчас помню: в зеленом футляре, и с первых дней показал всем, что мне, ввиду болезненности зубов, нужно после каждого приема пищи чистить зубы, что требовало некоторого опоздания на некоторых построениях. Сначала это вызывало зуд у сержантов моего взвода, но я быстро все запоминал, был на хорошем счету у шакалов, у будущего деда, у солдат, а они – мои сержанты Синеус и Трувор – призывом были младше деда. Хотя следует сказать, что до поры я и их не обижал. За знание и исполнение устава, помощь офицерам и отсутствие нареканий у старослужащих мне было нечего предъявить, и сержанты начали принимать это как данность. Когда даже наш комбат узнал и принял, что один из солдат иногда опаздывает, настало время действовать.

В моем взводе сначала было два сержанта, но спустя три месяца явился и блудный сын нашей роты со своим другом. Это были наши деды, ушедшие на контракт Аскольд и Дир, но далее буду описывать свое взаимодействие с первым, т. к. второй был сержантом 4-го взвода, хотя очень крутым парнем.

Итак, Аскольд, будучи контрактником, должен был носить берцы, портупею и шапку контрактника. Ему очень быстро стало понятно, что нужно найти духа, который станет ходить в самоход. Он не присутствовал в начале нашей службы, поэтому за советом пошел к моему будущему деду и своему другу, чья койка была напротив.

Впервые в самоход я сходил с Аскольдом (в его шмотках, как контрактник) на третий месяц службы, а после, когда, уже будучи сержантом, на одном из собраний с заместителем нашего комбата по воспитательной работе, майором, тот начал что-то говорить о правилах поведения и еще нес такую же дичь, я ему напомнил о соседнем с нами подразделении вертолетчиков и о том, что в самоволке мною проведено больше времени, чем эти летчики, вместе взятые, налетали в небе. Майор прекратил свое совещание и больше, по крайней мере, мне ничего не пытался внушить. К концу первого года службы у меня имелись ключи от всех нужных дверей. Я наизусть знал устав, точнее те его места, которые требовались по службе, но весь прочитал.

Моим хобби было читать инструкции по ведению огня из автоматических видов оружия, что в конце службы, наряду с постоянной практикой, позволило занять на соревнованиях своего военного округа второе место по стрельбе из автомата. Читал и наставления по тактике боя в составе роты и взвода. В отличие от многих наших офицеров, владел историей русской армии, т. к. прочитал Керсновского и Зайончковского. Они пустили меня преподавать солдатам после экзамена, который состоял в необходимости назвать пару-тройку дат из истории, которые сами, видимо, запомнили на постоянных построениях, когда их имел удовольствие воодушевлять наш кэп (командир полка) БрэД Дик, т. к. вдоль плаца стояли плакаты с этими датами.

Били ли меня? Да, несколько раз, но это называлось у нас «поправить». Поправляли черпаки – сержанты, отслужившие год, дужкой от кровати, ударяя ей по предплечьям и тормозам на ногах. Я это заслужил и знал об этом, т. к. из-за меня комбат запретил всем офицерам батальона идти домой, пока не появлюсь, а те насели на дедов, которые, в свою очередь, на черпаков. Я пил в городе с друзьями знакомого офицера. Был виноват, и поправили меня до обморока за дело. Вообще, меня можно было поправлять почти каждый день, и все это было бы за дело, но мною соблюдалась главная неписаная заповедь устава: не палиться.

Солдаты. На них практиковался. Нас всех объединяла форма, она же стирала некие противоречия. На этих гвардейцев я имел возможность смотреть постоянно. Представьте, более сотни человек, которые всегда на виду. К концу службы мне стало понятно, когда и какие темы в разговоре поднимать и что делать, чтобы твои слова были не просто услышаны, но и поняты, и приняты. Я никогда не делал ставку на работу с массами людей, но занимался молекулярным переливанием идей отдельно взятым солдатам. Времени было много. Вот некоторые из принципов, которые усвоил:

Для того чтобы не быть в тягость собеседнику, от которого тебе что-то нужно, следует создать пространство для разговора. Эта беседа должна произойти:

1. После обеда.

2. Перед выходными.

3. После получения им жалования (если это офицер).

Если внимательно наблюдать за людьми, и суметь найти нечто общее для всего, о чем они догадываются, и произнести это, то тому, кто на это способен, начнут доверять. Самое главное – научиться ни к кому не лезть. Человек должен свариться в собственном соку. Время само все сделает, только жди и будь готов.

Если же было нужно, чтобы человек от тебя добровольно отстал и больше никогда не хотел приблизиться, то ему следовало поместить в сознание самодостаточную и несоразмерную его мировоззрению мысль, а так как мысль требует внимания, и в наши дни этого внимания и способов его фокусировки мало, то человек интуитивно будет чувствовать насилие над собой. Для защиты удобного ему мира он использует бегство под разными предлогами.

Поначалу не хотелось ходить в караулы. Для достижения своей цели мне потребовалось сказать несколько слов. Будучи записан в наряд на караул, не сопротивлялся, а когда разводящий повел на пост, то услышал от меня, что наконец-то я останусь один. Повисла тяжелая пауза. В караулах разное случалось. Больше в караулы меня не ставили, пока это не стало нужно вновь.