Наши помощницы расселись у стены и затянули длинную песню на своем грубоватом языке, жестикулируя и качая головами.

— О чем они поют? — спросила я, наблюдая, как лорд Ролло протирает губы уголком платка.

— Я попробую перевести, но не обещаю, что это будет красиво, — усмехнулся эльф, а затем сказал нараспев:

— Какая мерзость! — я в сердцах швырнула вилку на стол.

— Я предупреждал, что красиво не будет, — широко улыбнулся лорд Ролло.

— Мне казалось, вы говорили о качестве перевода.

— Нет, об оригинальности содержания.

— Сразу видно, что эльфов они не жалуют.

— С этим не поспоришь. К вашему сведению, «Причитания Таейшуан» — самое благопристойное описание эльфийских злодеяний в местном народном творчестве.

— И в чем еще вас обвиняют? В пожирании младенцев?

— В пожирании жареных младенцев.

— Это шутка?

— С какой стороны посмотреть...

— Может, хватит говорить загадками? — я смерила Ролло полным возмущения взглядом.

— Для них — не шутка, скорее — детская страшилка на ночь. Для меня — возведение напраслины. Однако за всех ручаться не могу. Вполне возможно, что кто-то из предков слопал у походного костра ягненка, а молва приписала ему это ужасное преступление.

— Но вас здесь любят.

— Любят, — согласился капитан. — И, как видите, даже намекают, что не прочь навязаться мне в невесты.

— Вам доставляет удовольствие обсуждать за столом то гадости, то пошлости?!

— Нет. Я преследую вполне определенную цель.

— Вынудить меня покраснеть?!

— Зачем? Пожар вашего прелестного румянца пока надежно скрыт от моего взора.

— Тогда... что?

— Останьтесь со мной до утра. Обещаю: не обижу ни словом, ни действием.

— Вы, кажется, хотели выспаться?

— Именно этим я и займусь. Но мне будет спокойнее от мысли, что вы рядом.

— Можно услышать от вас еще какую-нибудь из местных песен? Только не про эльфов.

— «Песнь о змее» подойдет?

— Не знаю, — с жаром сказала я. — О чем она?

— О змее.

— А подробнее?

— Один храбрый зеленокожий воин лез по скалам за цветком для своей возлюбленной — волшебным голубым тюльпаном — но сорвался и упал в пропасть. Его искалеченное тело осталось лежать на камнях, а дух обрел вид змеи. Он пополз к дому, всю дорогу сокрушаясь, узнает ли его невеста в новом обличье...

— Она узнала?

— Услышите вечером.

— Лорд Ролло!

— Приятного аппетита, леди Кэсси, — эльф поднял деревянный кубок с подслащенной медом настойкой. — За вас и за успех нашего похода!

Стоит ли говорить, как я ждала вечера, желая услышать продолжение истории! Увы, и здесь не обошлось без трагедии. Воин-змея полз слишком долго. Его любимая нашла другого и разделила с ним ложе. Увидев это, змей проник к ним под полог и укусил изменщицу за палец. Она скончалась от яда, все-таки узнав в шипящем гаде бывшего жениха. Новый избранник без промедления схватился за меч и разрубил змея на множество кусков. Проще говоря, все умерли.

А я до последнего надеялась на лучшее!

Поняв это, лорд Ролло заулыбался и предложил исполнить что-нибудь повеселее. Я выбрала «Золотую маску». Эльф запел, отстукивая ладонью бодрый ритм:

Утром, хорошенько выспавшись и принарядившись, изгнанник попросил степнячек отвести нас к жилищу шаманки. В пути выяснилось, что она забралась подальше от всех гоблинских поселений, ведь суета и голоса соплеменников не должны были отвлекать ее от общения с духами. Мы шли через какие-то зловонные ручьи, колючие заросли, пока не добрались до «костяного дома».

Он стоял на сваях — девяти; как пояснил эльф — по количеству «верхних миров». К треугольному дому-шалашу было приделано кривое крыльцо, украшенное нитями со множеством костей — рыбьих, звериных и птичьих. Туда вела прислоненная к настилу высокая лестница с девятью ступенями. Из отверстия в крыше валил густой белый дым.

Зеленокожие провожатые указали мне на неприметную тропинку и остались ждать на значительном отдалении от колдовского места. Пришлось собрать волю в кулак, взять лорда Ролло под руку и медленно идти с ним к таинственной Кху.

Обогнув разросшийся кустарник, мы вышли на поляну перед «костяным домом». Я увидела сухое бревно с выдолбленным в нем ложем, напоминавшее гигантскую люльку, в которой без труда мог разместиться даже рослый мужчина. Собственно, он в ней и сидел — обмотанный куском белой ткани, накрепко связанный лентами и кожаными ремнями, с торчащей из этого кокона разлохмаченной головой.

Пленник повернул в мою сторону осунувшееся, бледное лицо. Его зрачки были огромными, искусанные до крови губы беззвучно шевелились. Я чуть не упала в обморок, узнав в нем беглеца Валтаира. Лорд растерял весь прежний лоск и выглядел так жалко, что созерцая его мучения, мне хотелось заплакать.