– Забудь! – сказал. – Займись формированием портфеля. Ищи, где можешь, талантливых авторов. Езжай в Москву. У меня сохранились кое-какие связи, возьмешь адреса. Уговаривай, обещай авансы, деньги у нас будут. Если за год не сделаем приличный журнал, коллективно уйдем в отставку. Действуй, Игошев, ни пуха, ни пера!

Замечательное было время! Средних способностей поэт, Костыря обладал врожденным вкусом, ценил одаренных людей, защищал, как мог от цензуры. Гонорар платил не за количество печатных листов, а за мастерство. Якобинец по складу характера, порывистый, горячий, он менял в подведомственном ему издании все: обложку, редколлегию, режим рабочего дня, порядок планирования. За установленный им срок воплощения в жизнь революционных реформ (двенадцать месяцев) малотиражная, распространявшаяся по разнарядке «Звезда Востока» встала на ноги, обрела лицо. Журнал стали спрашивать в киосках «Союзпечати», им заинтересовалась критика.

План очередных номеров они обсуждали не в редакторском кабинете, как было принято до этого, а в расположенной неподалеку рюмочной. По мере увеличения на столе количества пустых рюмок и выпитого кофе редакционные дела отходили на второй план. О чем только ни спорили они перебивая друг друга в сумеречном от сигаретного дыма тесном полуподвальчике, в какие заоблачные ни уносились дали!

Грянуло, между тем, памятное ташкентское землетрясение 1966 года. В пострадавший город хлынули со всех уголков страны строительные поезда, чтобы за короткий срок, как говорилось в партийно-правительственном постановлении, воздвигнуть новый современный Ташкент, маяк социализма на Востоке. В здании Союза писателей Узбекистана с треснувшими стенами, где размещалась «Звезда Востока», начался капитальный ремонт, и их переселили на время в помещение республиканского Госкомводхоза на Хорезмской улице.

Построенный в девятнадцатом веке приземистый особняк с колоннадой у входа принадлежавший когда-то Дворянскому собранию не рухнул, устоял перед девятибалльной встряской, но обитать в нем было небезопасно. По стенам парадного зала, где они расставили в беспорядке рабочие столы, чернели зловещие трещины, лепной потолок с аляповатой хрустальной люстрой посредине протекал в нескольких местах и в любую минуту мог обвалиться, на мозаичном полу валялись постеленные уборщицей мокрые половики. На дворе стоял дождливый холодный апрель, все были простужены, кашляли.

– Хватит мучаться, переходим на свободный распорядок дня! – объявил однажды Костыря

По его указанию сотрудники в полном составе переместились в расположенную через дорогу Центральную публичную библиотеку имени Навои, прошли процедуру регистрации и как люди творческой профессии стали заниматься редакционными делами в зале для научных работников, в тепле, уюте и тишине…

Закончив правку очередной рукописи, сладко потянувшись, поймав взгляд очкастой блондинки в смежном ряду («Кто, интересно, такая, где-то я, кажется, ее видел?»), Игошев вставал с места, шел продолжая размышлять о блондинке в соседний зал каталогов. Бродил в лабиринте из грубо лакированных стеллажей, просматривал шифры на табличках из комбинаций чисел и букв. Заинтересовавшись чем-либо, извлекал ящичек с плотно набитыми карточками, находил искомое, списывал название в заявочный бланк. Нес в зал заказов, оставлял на полке выдачи, отправлялся в закуток под лестницей на первом этаже – выкурить сигарету. Обнаруживал там блондинку, курящую и хохочущую в обществе молодого лейтенанта военно-воздушных сил.

«Неплохой сюжет для рассказа, – думал с ноткой разочарования прислушиваясь к их разговору. – Внесу в записную книжку».

В ту начальную пору сочинительства мысли его наряду с любовными были направлены на выуживание из бурлящей вокруг жизни материала для будущих книг. На улице, в трамвае, за столом общепитовской столовой – где угодно! – лихорадочно записывал в блокнот пришедшие в голову мысли, сюжетные ходы, случайно услышанные фразы, характеристики встреченных людей. Был убежден: все свежо, оригинально, ярко, сгодится со временем, ляжет в строку. Молодая любознательность, желание расширить кругозор, насытить ум полезными для творчества знаниями привели его однажды в подвальный этаж библиотеки, где располагался отдел редких документов и рукописей.

По счастливой случайности, не подозревая он сделал первый шаг навстречу Бековичу-Черкасскому…

Люди его поколения, те из них, кто в силу профессиональных занятий или по другим причинам имели дело с государственными архивами и хранилищами, помнили схожую с тюремной обстановку этих учреждений. Неприступные, тщательно охраняемые помещения за бетонными стенами, контроль на входе и выходе, жесткий регламент для работавших над первоисточниками посетителей. Прежде чем попасть в желанный подвал он набегался с ходатайством в руках по начальственным кабинетам, собрал необходимые подписи. Пройдя инструктаж для новичков, получив желанный пропуск, шагнул, наконец, мимо молчаливой дамы в униформе за дубовую перегородку.

Конкретной цели для занятий в архиве у него не было. На вопрос немолодой женщины-консультанта, какой именно материал его интересует, промычал что-то неопределенное насчет э-э… исторических сведений по Средней Азии.

– Что-нибудь, – покрутил в воздухе пальцами, – такое…

Консультантша по имени Валентина Аркадьевна бросила на него скептический взгляд.

– Хотите посмотреть «Туркестанский сборник?

Понятия не имея, о чем идет речь, он кивнул головой: сборник так сборник. С чего-то все равно надо было начинать.

Исчезнув ненадолго за ширмочкой консультантша втащила и бухнула ему на стол увесистый фолиант.

– Тематический каталог… – сообщила с придыханием, – первый том. Сейчас принесу остальные.

– Остальные? – изумился он. – Их что…?

– Три тома, – последовал ответ.

– А в самом сборнике?

– Четыреста шестнадцать томов. Без приложений…

Говорят, что игра в рулетку благосклонна к зеленым новичкам. Не искушенный в тонкостях игорного заведения случайный посетитель может неожиданно сорвать банк. Нечто похожее произошло с ним. Не имевший час назад понятия о существовании какого-то, там, «Туркестанского сборника» он наткнулся неожиданно на клад исторических сокровищ.