В середине позапрошлого века генерал-губернатор Туркестанского края фон-Кауфман, положивший начало публичной библиотеке в Ташкенте, загорелся идеей: собрать воедино все когда-либо написанное по истории взаимоотношений российского государства с Туркестаном и сопредельными странами Востока – Ираном, Индией, Афганистаном, Китаем. Грандиозный по замыслу и сложности исполнения проект был поручен им видному востоковеду и библиографу В. И. Межову.

На протяжении нескольких лет добывал Межов в библиотеках и хранилищах империи необходимый материал. Документы, рукописи, книги, брошюры, статьи, отчеты, донесения, газетные и журнальные вырезки, переводы с иностранных языков, немецкого, французского, итальянского, испанского, английского, латыни. Бумажная гора пугающих размеров, каждая ее песчинка проходила через руки исследователей: сортировалась, прочитывалась, анализировалась, распределялась по тематическим подборкам, обретала сопутствующий научный аппарат – указатели, примечания, комментарии. Беспримерным трудом ученых было создано уникальное издание выстроившее в хронологической последовательности события двух с лишним столетий начиная с петровской эпохи до начала двадцатого века, в течение которых Россия продвигалась на Восток. Сведения по истории, этнографии, экономике, культуре среднеазиатских народов и их соседей, географические открытия, войны, завоевания, восстания, походы…

Неделю напролет читал он в «Туркестанском сборнике» все без разбора. Открывал наугад страницу каталога, видел заголовок: «Хождение купца Семена Мартынова Маленького со товарищи за море в Индию», делал заявку, читал записанный со слов купца занимательнейший, с массой живописных подробностей рассказ о путешествии в диковинную страну. Находил следом описание штурма солдатами генерала Черняева Ташкентской крепости, читал о штурме.

– Заканчивайте, товарищ, – слышал у себя за спиной.

Оборачивался, смотрел не понимая

– Скоро семь, закрываем, – говорила успевшая переодеться библиотекарша причесываясь перед зеркальной стенкой шкафа. – Сделайте закладку на странице, завтра дочитаете…

Листая как-то наугад один из томов сборника он наткнулся на «Записки Императорского Русского Географического Общества» за 1851 год, в которых давалось описание Хивинского ханства. Подполковник генерального штаба Г.И. Данилевский со знанием дела живописал тамошнюю природу, города и селения, которые ему удалось посетить, приводил известные ему факты из истории Хивы. Рассказ подполковника заинтересовал его, главным образом, потому, что в этих местах Игошев родился – бывшее Хивинское ханство, а в советское время Хорезмская область Узбекистана были его родиной.

На одной из страниц автор называл незнакомый ему город в ста восьми верстах на северо-запад от столицы ханства под названием Просу.

«Это место, – писал, – возбуждает горестное воспоминание о предательском убийстве князя Бековича-Черкасского, который, после заключенного с Хивинцами мирного договора, был приглашен сюда с небольшою свитою на пир, и, по окончанию трапезы, убит с прочими Русскими. Бекович приехал с малым конвоем и без оружия. Хивинцы, под предлогом лучше угостить гостей, разсадили за обедом каждого Русского между двух Хивинцев; притворными изъявлениями радушия усыпили всякое подозрение Русских и, при конце трапезы, по условному знаку, выхватили спрятанные под одеждой кинжалы и умертвили доверчивых гостей своих всех без изъятия».

«Дикая какая история? – подумалось ему тогда. – Никогда ни о чем подобном не слышал»…

Поделился впечатлениями о прочитанном с дежурившей в тот день Валентиной Аркадьевной.

– Бекович-Черкасский? – она присела за его столик, пробежала взглядом страницу. – Это довольно известная историческая личность. В сборнике о нем богатый материал. Хотите, принесу?

Он кивнул:

– Да, конечно.

Стрелка его писательской судьбы качнулась в неизвестном ему тогда направлении…

Юность героя

Доведись читающему эти строки оказаться летом тысяча шестьсот восемьдесят девятого года на северном Кавказе во владениях княжеского рода Бекмурзиных, повези ему добраться целым и невредимым через заснеженные перевалы в аул Кашкатау, где жил в те времена один из правителей Большой Кабарды, стал бы он, возможно, свидетелем интересного события.

Весь аул от мала до велика ждал с нетерпением приезда в родные места одного из пяти сыновей князя Бекмурзы, Девлета. Ехал юноша не из похода, не из плена или дальнего путешествия. Возвращался из соседнего ущелья, где провел четырнадцать лет, ровно столько, сколько имел за плечами, у чужих людей. Не помня отца и матери, зная понаслышке о родных братьях и сестрах.

Причиной столь необычных обстоятельств в судьбе княжеского отпрыска не были проступки или неблаговидные дела, совершить их двухнедельный ребенок, качавшийся на момент разлуки с семьей в люльке, при всем желании не мог. Объяснение лежит в древнем обычае адыгов, согласно которому княжеские дети воспитывались не дома, а отдавались до совершеннолетия на воспитание в семьи приближенных дворян. Необъяснимая, жестокая, по нынешним понятиям, традиция диктовалась условиями жизни тогдашних горцев. Не чувствовавшие себя уверенно во враждебном окружении князья своеобразным этим актом кровного родства привязывали к себе непокорных вассалов, давая, в свою очередь, последним гарантию на заступничество и помощь в трудную минуту. Сделка была оправданной и выгодной обеим сторонам.

Меньше всего, впрочем, думал о подобных вещах опоясанный дорогим оружием худощавый подросток в новенькой черкеске, ехавший в окружении свиты впереди каравана из телег и арб по петлявшей среди холмов каменистой дороге.

Джигитовали рядом нукеры, шутили, смеялись. Время от времени кто-нибудь вырвавшись вперед вскидывал ружье, стрелял в воздух – гулкое эхо неслось по ущелью заглушая шум речного потока внизу.

Царившее вокруг веселье подростка не занимало, был он сосредоточен, молчалив, глядел понуро вдаль. Все последние дни, наблюдая за суетой в доме воспитателя, сборами в дорогу, выбором подарков для княжеской семьи чувствовал смятение и тоску. «Почему все так радуются моему отъезду? – думал неотступно. – Добрая улыбчивая Фатима-ханум, которую почитаю за родную мать? Справедливый аталык? Слуги в доме? Даже рабы!»