Во время этой пламенной речи Адам, согнувшись пополам, а потом попрыгав, чтоб снять боль, примерился к театру военных действий. Дверь распахнута, но до комнаты Энни не дотащить, будет брыкаться. А столик, кстати, был хлипкий. Мог и не вынести вес двух тел.

Можно начать громить всё вокруг как на бриге, но он прекрасно понимал, что так себя вести они не могут. По крайней мере, не днем.

– Ты великолепна, дорогая...
– Адам улыбался, наблюдая за раскрасневшейся Энни.
– Но я предпочел бы завершить в другом месте и другом положении. И не ссору, а наше новоселье. Если мы каждый раз будем так ругаться, прежде чем займемся любовью, то рано иди поздно поубиваем друг друга.

Адам не отступил. Он просто дал Энни время чтобы успокоиться. Ее слова задели мужчину. Потому что его девка редко когда бросалась на ветер обещаниями. Сказала-сдедала. Пусть даже и в пику Адаму.

– Я поел бы. Я ведь не двужильный.

Адам подал девушке руку, приглашая за собой и терпеливо ждал пока та ответит. А потом приобняв Энни за талию, повел ее в сторону распахнутой двери на террасе. Домой.

– Готовить ты не будешь, возьмем негритянку. Ты теперь барышня на выданье. И...
– Адам шлепнул девку пониже спины, - И веди себя прилично.

На кухне они нашли корзины с припасами, несколько бутылок с вином и ромом, немудренную посуду и тщательно упакованный фарфоровый сервиз. Редчайший, вывезенный португальцами из далекого Китая и проделавший путь через полмира.

Трогать пока его не стали. Ели, пользуясь ножами и пальцами, запивали из горлышка одной бутылки, делали вид, что нет ни проблем, ни забот, ни недавней ссоры.

На закате, как добропорядочные жители Барбадоса, Адам и Энни приодевшись встречали Рока Бразильца.

Капитан залюбовался этой парочкой и почему-то подумал о том, что жаль. Жаль, что оставить эту пару надолго, а тем более навсегда, он не в силах.

Закралось подозрение, что эти двое явно радуют друг друга не только приятными беседами.

Улыбчивая и покладистая Энни, спокойный и рассудительный Адам производили впечатление любящих брата и сестры.

Если не знать как на самом деле.

Перед самым отплытием, кэп отвел сначала Энни в сторону с последними отцовскими наставлениями, а потом подхватил Адама. Утащил подальше от глаз дочери и, уткнувшись в шею неожиданного любовника, пробубнил.

– Напоминать не буду, всё знаешь. Только...не обижай ее, Туата...не обижай.

***

Адаму было жаль расставаться с Бразильцем. Может быть, впервые после мальчишки Галахада, он почувствовал не просто привязанность, а нечто большее. И мысль пришла в голову почти готовая: Энни замуж выдам и уйду к Року. Не будет ему житья рядом с девкой на острове.

А посреди ночи он почувствовал Энни. При чем как только она, стараясь не шуметь, появилась на пороге его комнаты в мансарде. Адам сделал вид, что спит как убитый.

И это та самая пугливая пичужка, что обмирала только от его шутливого прикосновения? Что тряслась как осенний лист от увиденного и предложенного на оргии?

А теперь она не стесняясь лезет к мужчине в постель и ведет себя как заправская портовая девка?

Энни еще немного поёрзала, устраиваясь поудобнее в обнимку с Адамом, и засопела, погрузившись в девичий легкий сон.

А Адам в который раз проклял свои тонкий нюх и звериный слух. Теперь он как пёс почти не сможет спать. Будет сторожить сон девки.

Надо ей сказать, чтоб не шастала больше к нему без спросу. Хотя, у кого она спросить-то должна?

Чуть поправив голову Энни, чтоб удобно было и девке и ему, приобнял, сдув нежно упавший на ее лицо светлый локон.

Как же не хотелось умирать...

Вот так и жили бы. Здесь. Вдвоем. Интересно, что они тут должны натворить, что поставить с ног на голову?

С этими мыслями Адам и погрузился в неспокойный сон.

***

Ранним утром, тихонько покинув и свою постель, и свою комнату, Адам успел, оседлав лошадь, съездить в городок на рынок, заглянул к Хаиму, наведя у старого еврея форменный перепохох. Успел подмигнуть паре местных барышень у церкви и раскланяться с несколькими почтенными горожанами. Слух пошел, значит, к вечеру в доме будут посетители.

Надо подготовить Анну и договориться об одинаковой истории.

***

Карибы. Встреча шестая.

***

К вечеру Энни Бэттон вежливо улыбалась первым гостям, безукоризнено выполняя обязанности хозяйки. Соседи перебрались из Йоркшира пятнадцать лет назад, здесь Лиззи Стоктон и овдовела и вырастила единственного сына-увальня. Маленькая фермочка была для них бедой и выручкой, четыре негра-раба и шустрая девчонка-ирландка помогали по хозяйству, поэтому мадам Стоктон считала себя благородной дамой. Перси Стоктон был конопат, рыжеволос, улыбчив и весьма простоват.