Я слишком ошеломлена, чтобы ответить, так что вместо этого я просто сижу, как идиотка, пока кто-то не заводит новый разговор. Главным образом, я обращаюсь сама к себе, когда наконец-то произношу:

— Они, вероятно, шутят.

— Почему ты так думаешь? — спрашивает Джоэль, напоминая, что я у него на коленях.

Обняв его за плечо, смотрю ему в глаза.

— Все, что я делаю — кромсаю футболки.

— Все, что я делаю — играю на гитаре, — возражает он.

Я разворачиваюсь, прижимаясь к его телу, думая о том, что это совершенно не одно и то же.

Джоэль крепче обнимает меня и произносит:

— Если ты хороша в чем-то, тебе нравится этим заниматься, и ты можешь на этом заработать денег — ты должна пойти на это.

— Значит, я должна быть проституткой? — возражаю я, и он посмеивается, прижавшись к моей спине.

— Не продавай себя задешево. Ты могла бы быть элитным эскортом.

Я рада, что не смотрю ему в лицо, так что он не может увидеть мою довольную улыбку.

— Ты бы никогда не смог позволить себе меня.

— Ты бы заставила меня заплатить?

— Я бы взяла с тебя двойную плату.

— Почему это?

— Надбавка за риск. Кажется, я растянула мизинец, когда он застрял в тостере.

Джоэль так сильно смеется, что я тоже не могу сдержаться. Все обращают свое внимание на нас, и когда они спрашивают, что смешного, он начинает говорить:

— Мы с Ди были в автобусе и…

Я разворачиваюсь и прижимаю ладонь ко рту Джоэля, его приглушенный смех щекочет мою руку. Разворачиваюсь обратно ко всем, чтобы придумать ложь и закончить его предложение, но он цепляется пальцами за мои бока. Джоэль беспощадно щекочет меня, пока я истерически смеюсь и пытаюсь слезть с его колен.

— ТОСТЕР! — кричит он, когда я убираю ладонь, чтобы скинуть руки с моих боков. Все смотрят на нас, как на сумасшедших, когда мы смеемся и боремся, пока оба не падаем со стула.

Всю оставшуюся ночь Джоэль ведет себя так, словно осознание того, что я боюсь щекотки, круче досрочного Рождества. Он ставит себе за цель найти все чувствительные места, и я задумываюсь над тем, чтобы пооткусывать ему пальцы, когда кто-то поднимает тему о листовках, которые я раздавала на фестивале, о прослушивании, которое мы проведем на следующей неделе.

— Я как раз думал об этом, — произносит Вэн, у него стеклянные глаза от большого количества выпитого пива. Роуэн и Адам уже вернулись в автобус, но все остальные все еще тусуются под морем мерцающих звезд.

Вэн делает еще один глоток пива и добавляет:

— Что случилось с малышом?

— Разве его не Коди звали? — произносит кто-то, и от звука этого имени по моему позвоночнику пробегает мороз.

— Да! — подтверждает Вэн. — Он никогда мне не нравился.

Джоэль перестает щекотать мои бока, чтобы обнять и успокоить, но это бессмысленно. Эти выходные были фантазией. Я должна была знать, что когда-нибудь мне придется проснуться.

— Творческие разногласия, — пренебрежительно произносит Шон. Он сидит на углу холодильной камеры с гитарой на коленях и фан-клубом у его ног. Его густые черные волосы взлохмачены от влажности, а короткие шорты разодраны в клочья. Он даже не смотрит на меня, выражение его лица вышколено и бесстрастно.

— Слышал, что это из-за девушки, — произносит какой-то парень, игнорируя объяснение Шона. Я чувствую, как Джоэль напрягается позади меня.

— Кто тебе сказал? — спрашивает он.

— Коди, — отвечает парень. — Он сказал, что какая-то психованная фанатка не давала ему покоя, но потом начала говорить, что он пытался изнасиловать ее или что-то в этом роде, а вы, ребята, купились на это.

Все обращают взгляд на нас с Джоэлем, и мне приходится приложить колоссальные усилия, чтобы сердцебиение в моей груди не отразилось на лице.

— Коди — ебаный лжец, — рявкает Джоэль, выражая голосом борьбу, которой больше не осталось во мне.

Коди лжет о некоторых вещах, но не обо всем.

— Он просто не хочет признаваться, что он дерьмовый гитарист, — отвечает Шон.

— Моя умершая бабуля сыграла бы лучше него, — добавляет Майк, и Шон одобрительно кивает.

— Ему повезло, что мы так долго его продержали.

Я люблю ребят за то, что они лгут ради меня. Но ненавижу себя за то, что ставлю их в такое положение.

— Ты на самом деле избил его? — тот же неизвестный парень спрашивает у Джоэля, и я больше не могу слушать. Каждый вопрос оживляет в памяти воспоминания. В эти выходные на фестивале было легко притвориться, что произошедшее с Коди было целую вечность назад, что это случилось в другом месте, с другой девушкой.

Но я не другая девушка. Я — та психованная фанатка, заманившая гитариста в автобус, которая была уверена, что соблазнит его там, где нас найдет его товарищ по группе. Я — та ревнивая, эгоистичная, глупая девушка. Девушка, начавшая битву, которую не смогла завершить. Игравшая в игру и признавшая поражение.