И н г а. Я не знаю такого человека.

С у д ь я. Он сидит слева от вас, на скамье подсудимых.

И н г а. Этого подонка зовут Муртало.

С у д ь я. Кем же он доводится вам?

И н г а. Он был моим любовником, пока... (Шум в зале.) Пока я не познакомилась с Кукарачей.

С у д ь я. Насколько суду известно, вы не состояли в официальном браке с Тушурашвили.

И н г а (упрямо). Он был моим мужем!

С у д ь я. Каковы, по-вашему, мотивы преступления, совершенного в отношении пострадавшего?

И н г а. Кукарача - не пострадавший, он убит. (Шум в зале.)

С у д ь я (смущенно). Продолжайте...

И н г а. Кукарача спал. Вдруг в комнату вошел Муртало с наганом в руке. Я закричала от испуга и неожиданности, хотя и знала, что рано или поздно развязка должна наступить. Кукарача вскочил и бросился к оружию, но было поздно. Его револьвер был уже у Муртало... (Инга умолкла.)

С у д ь я. Продолжайте, пожалуйста.

И н г а. Кукарача спал раздетым и, проснувшись, тотчас потянулся к одежде. "Не беспокойся, можешь беседовать со мной в майке!" - разрешил Муртало.

– Зачем ты пришел?
– спросил Кукарача.

– Ты спрашиваешь меня?
– удивился Муртало.

– Я и Инга любим друг друга!

– Не может быть! И сильно?

– Муртало, положи оружие и уходи!

– Оба? Или только твое?

– Оба!

– А нет ли у тебя наручников? Заодно надену и пойду с тобой в милицию.

– Ты так и поступил бы, если б котелок у тебя варил...
– Кукарача взял брюки.

– Предупреждаю, встанешь - получишь пулю!

– Не посмеешь! Убьешь меня - не миновать тебе расстрела!

– Дудки! Уголовный кодекс я знаю как аллилуйю. Я убью тебя на почве ревности и заработаю пять, от силы восемь лет. Красная цена за твою шлюху.

– Убей и меня!
– попросила Инга.

– Нет, милая! Смерть для тебя блаженство, для него - мучение. Ты должна жить долго, долго, пока не сгниешь!

– Поделом мне!
– сказал Кукарача.

– Вот именно! Сорвалось у тебя! И знаешь почему? Потому, что фраер ты, не профессионал, и купила тебя эта шлюха!

С у д ь я. Почему Кукарача сказал "поделом мне"? И что имел в виду обвиняемый, сказав "сорвалось у тебя"?

И н г а. Дело в том, что год тому назад Кукарача схватил этого подлеца в моем доме и отпустил его по моей просьбе...

С у д ь я (привстал). Что? Схватил и отпустил?

И н г а. Да. Вы не знали Кукарачу... Он был добр, чист и безгрешен...

С у д ь я. Продолжайте.

И н г а. Продолжать нечего.

– Помнишь, говорил я, что припомнится тебе все?
– Муртало взвел оба курка.

– Не стреляй, Муртало!
– сказал Кукарача спокойно, как бы с сожалением.

С у д ь я. Потом?

И н г а. Потом Муртало приблизился к кровати...

Инга сделала несколько шагов к барьеру, за которым сидел Муртало, расстегнула жакет, выхватила наган и, пока милиционеры опомнились, навела его на Муртало и спустила курок.

Муртало вскочил, закрыл лицо руками и повалился на пол. При каждом выстреле он дико выл. В зале поднялся невообразимый шум.

Семь раз грохнул Ингин наган. Потом в зале воцарилась тишина.

Инга бросила револьвер, опустилась на пол, уткнулась головой в колени и зарыдала.

Я вернулся домой к обеду. Мама налила мне суп, сама села к столу и приготовилась слушать. Я молчал и к супу не притронулся. Тогда она убрала тарелку и поставила передо мной мои любимые холодные котлеты с белым хлебом. Когда я отказался и от котлет, мама забеспокоилась.

– Что с тобой, мальчик, ты заболел?
– Она потрогала мой лоб.

– Сегодня допрашивали Ингу.

– Что же она сказала, несчастная?

– Пустила в Муртало семь пуль!

– Как?!

– Так. Из нагана.

– Да ты что?! В зале суда? Семь выстрелов?!
– Мама не верила своим ушам.

– В зале суда.

– И ты видел это?

– Видел.

Мама встала, снова села.

– Потом?

– И промахнулась.

– Семь раз?

– Семь раз.

– Невероятно!
– прошептала мама и вышла на кухню. Вскоре я последовал за ней. Мама сидела у окна, смотрела на белый купол университета и курила. Я опустился на пол перед ней и положил голову на ее колени. Долго молчали мы... Потом я почувствовал ласковое прикосновение теплой маминой руки. Она нежно гладила меня по голове. Я взглянул на маму. По ее щекам катились слезы, и подбородок дрожал.