Бросившись к нам, мама вытащила меня на берег. Мне было трудно дышать, так как в мои легкие попала вода. Я сильно кашлял, и с кашлем вода вырывалась наружу. Но вскоре в легких ее не осталось совсем, и ко мне вернулось нормальное дыхание.

Убедившись, что с моим самочувствием сделался порядок, мама обратила свой взор на Тыра. Он к тому времени успел выбраться на берег, стряхнуть с себя воду и прихорашивался, причесывая коготками взлохмаченную шерстку.

Не дав ему завершить сию гигиеническую процедуру, мама схватила его в охапку и стала горячо целовать его в мохнатые щечки.

“Тыр-тыр-тыр-тыр”, - с тревогой пробубнил Тыр, не зная, чего от него надо моей маме. Ведь морские свинки не целуются, как люди.

Но дальше Тыр бубнить не стал, потому что мамины поцелуи пришлись ему по нраву. Тыр почувствовал, что происходили они от сердца.

Прекратив тревожиться, он в мыслях передал маме следующее:

– Я с Вами не знаком и оттого не совсем Вас понимаю. Но мне приятно то, что Вы делаете.

Для Тыра это было первым общением с людьми, и он только начинал испытывать на нас свои телепатические способности. Но, адресованные моей маме, его мысли достигли ее. Больше того – они достигли меня тоже.

Я нисколько не удивился прочтению чужих дум, как многому из того, что приводит в удивление взрослых, не удивляются дети.

Мама же вздрогнула и, прекратив расцеловывать Тыра, стала смотреть на него с неверием, что ей передались его мысли.

– Да-да, Вы действительно “услышали” меня своим умом. Я могу передавать свои мысли и узнавать мысли других. Также я могу понимать чувства других, - подумал Тыр, глядя на маму своими лукавыми глазами-бусинами.

– Ну и ну!
–  воскликнула мама, продолжая держать Тыра в объятиях.

Она таки убедилась в его телепатических способностях.

– Вы меня не обидите? – все так же мысленно поинтересовался он у нее на всякий случай.

– Нет! Что ты, дитятко?! Спаситель! Я никогда тебя не обижу, и всегда помогу, если понадобится.
–  Мама почему-то вмиг распознала, что Тыр - малыш, как и я.

– Тогда Вы меня сейчас отпустите, а то мне домой пора. Но разрешите прибежать сюда завтра вечером и поиграть с Вашим сыном Артемкой, - снова обратившись к маме, промыслил Тыр.

– Конечно, прибегай. Конечно, играй, - ответила мама, выпуская Тыра из объятий.

Она уже поняла, что мое с ней родство и его степень Тыр распознал из ее мыслей и чувств. А мое имя стало известно ему как из ее мыслей, так и потому, что постоянно было у нее на устах.

– Можно я лизну Артемку на прощание? – испросил Тыр напоследок дозволения у мамы.

– Лизни, коль хочется, - улыбнувшись, сказала она.

Тыр метнулся ко мне молниеносным прыжком, и на моей щеке запечатлелось мокрое касание его язычка.

Лизнув меня, Тыр заливисто свистнул, взбрыкнул и понесся в направлении речки.

В лесу за ней обитала его стая.

– « -

Помню, еще в начале нашей дружбы я спросил у Тыра, как члены его стаи общаются меж собой. Мне казалось, что одних только звуков, которые они способны издавать, как и он, для этого мало. Тыр дал ответ, что в большей степени члены его стаи общаются меж собой в мыслях. Так, как это делает он, общаясь со мной и моими родителями.

– « -

Тыр убегал столь стремительно, что его целостный облик не улавливался взглядом.

Он убегал, а я ощущал его счастье. Он был счастлив, что познакомился со мной.

Тыр торопился домой не один, а с исполнившейся мечтой!

Она летела перед ним светлым облачком, и в том облачке был человеческий ребенок по имени Артемка, оставшийся стоять на извечно летнем берегу лунной заводи.

– Как тебя звать, дорогой?!
–  крикнула ему вдогонку мама, почти не надеясь получить в своих мыслях ответ.

Слишком уж далече всего за несколько мгновений умчался звериный детеныш.

Крикнув, мама вспомнила, как он голосил, а потом бубнил свое ”тыр-тыр-тыр-тыр…”, и подумала, что хорошо бы было звать его Тыром.

Тем же мигом из мира мыслей донесся ответ: “Как подумали, так и зовите”.

– « -

С той поры я дружу с Тыром. Первые годы дружбы за нами присматривала моя мама, так как и она, и мой отец были уверены, что мы еще слишком малы для самостоятельных встреч. С четырех с половиной лет я получил свободу в передвижении к нашей заводи и смог отправляться на встречи с Тыром в одиночку. Единственно, пришлось дать родителям слово, что находиться в воде я буду исключительно вместе с Тыром. Свое слово я держу.