И потом он сигналит.

Что-то орет.

А я отвечаю "ясно". И настроение мое поднимается, почему-то, само собой.

14. Смерть.

– –

Самым первым моим питомцем был мотылек.

Я гуляла с бабушкой на улице. Шел дождь. У второго справа подъезда моего дома под ногами в лужице я обнаружила мотылька. Он не мог (и не смог бы) взлететь. Подняв его и посадив в ведерко, с которым я вышла, я донесла его до песочницы на детской площадке. Там, под крышей, без бьющих по крыльям капель он обсох. Я не хотела оставлять его там и взяла домой.

Тогда я знала, что бабочки живут малый срок: два-три дня, но мой мотылек прожил чуть ли не с неделю!

Я приносила ему с улицы цветы, давала пить – ухаживала, как только могла. "Но ему наверняка нужен воздух, свобода, простор" – подумала я и, скрепя сердце, посадила "питомца" в пакетик и пошла гулять.

Простившись, я открыла пакет. Мотылек летал-летал, но далеко не отлетел.

Можете считать меня дурочкой, но я подумала, что это и есть дружба, что так оно и делается. Ты даешь право выбора, и выбирают тебя. Взамен просторного мира, чистого воздуха и собратьев.

Истина: надо всегда предлагать свободу.

Человеку, к примеру, свобода тоже очень нужна + только так можно проверить друзей, любимых.

Я не помню подробностей смерти мотылька, но, как и все самое нехорошее в моем детстве, она связана с тетей.

Это была первая смерть в последующей череде смертей. И они переносились очень болезненно.

– –

Кошка Муся умерла в возрасте 12 лет. От рака.

Тогда (при ее жизни) должного внимания я ей не уделяла. Когда привыкаешь к чему-то – прекращаешь обращать на это особое внимание. Это просто есть. Но, когда это пропадает, ты осознаешь, что что-то потерял. Что еще одним близким созданием меньше, еще один кусок от твоего сердца оторван.

Я плакала с неделю, написала какие-то глупые детские стишочки о том, как любила ее, как трудно было ее терять и подобное. Дата ее смерти останется в моей памяти надолго – 18 января каждого года я вспоминаю о Мусе.

Для меня было непонятно это: живет кто-то, живет и – умирает. Тогда мне начало казаться, что, умри моя бабушка, я буду плакать всю оставшуюся жизнь.

Сейчас, когда я смотрю в прошлое, я понимаю, что именно с этих первых смертей все начало меняться, рушиться. На обломках, руинах прошлого, детского строилось что-то новое. Я вся начала меняться – мой характер, моя душа.

Никто и ничто не способны так укрепить человека, как потерянные дорогие ему люди или питомцы.

– –

С дедом все было проще, но ранило тоже.

Незадолго до его смерти – месяца за три – я написала ему стишок и несколько строчек, содержание которых не смогу передать. Помню четко только последнее предложение: "спасибо, что ты живой"

Я передала листик через бабушку – почему-то не могла из рук в руки – и спряталась за дверью, пока она читала ему мои слова.

Дедушка – мой славный дедушка – прикованный на остаток жизни к креслу. Который сидел со мной, ожидая бабушку с работы. Я мечтала, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ждал меня, как он ее: стоя (в то время он мог стоять) у окна долго-долго, неподвижно, глядя через прозрачное стекло на дорогу, изучая лица прохожих, готовясь, узнав бабулю, подбежать к двери и открыть ее.

Дедушка – мой славный дедушка – он заплакал над последним предложением.

Я часто подходила к нему, гладила по голове и целовала в макушку. Он не мог говорить, а я говорила только:

– Привет, дедушка, я пришла.

Или:

– Привет, дедушка, я ухожу.

Я приехала из лагеря и пошла к нему в комнату, но я нашла кровать пустой.

Моя тетя говорила мне не плакать. Тогда я до чертиков возненавидела ее. Мой детский шаткий мирок падал, разбиваясь на куски, разрывая меня на части, а она говорила мне не плакать, говорила, что будет рядом.

Истина: самое ужасное, что можно сделать для человека, кого-либо потерявшего, – предложить себя в качестве замены.

Истина: никто и никогда не сможет полностью заменить другого человека.

– –

Потеря отца была вообще безболезненной. Наверное, это не считается даже потерей как таковой.

Истина: нельзя потерять того, кого у тебя нет.

Ведь, если человек не уделяет тебе внимания, то можно считать, что вы никто друг другу. Даже будь вы отец и дочь.

Я помню только бабушкины рассказы о его белых горячках – это самое яркое, что осталось от него в моем сознании.