Последний грузовик, нагруженный мешками с какао, направился к выезду с плантации по дороге, обсаженной королевскими пальмами, и дальше в порт Санта-Исабель. Килиан смотрел на него с чувством облегчения, удовлетворения и гордости. Итак, завершился его первый рабочий цикл на острове. За эти двадцать четыре месяца он стал настоящим экспертом во всем, что имело отношение к процессу производства какао. Благодаря тщательно разработанной методике обработки, какао из Сампаки славилось на весь мир, так что готовый продукт, производившийся целыми тоннами, стоил на пять песет за килограмм дороже, чем какао из других мест.

Килиану очень повезло, потому что он проводил в сушильнях бесконечные часы: день и ночь он собственными руками перебирал бобы, проверяя их текстуру, следя, чтобы они были набухшими, но не растрескавшимися, и чтобы их обжаривали ровно до той минуты — и ни секундой дольше! — когда они перестанут быть белыми. Мешки, наполненные высушенными и ферментированными бобами какао, уже были готовы к отправке. Бобы были вздувшимися, коричневого или шоколадного цвета, хрупкими, имели чуть горьковатый вкус и приятный запах.

Неподалёку, сидя на низкой ограде, курили усталые Хакобо и Матео. Рядом стоял Марсиаль.

— Я совсем вымотался, — вздохнул Матео. — Пыль от какао у меня даже в усах застряла.

Хакобо достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб.

— Гарус доволен урожаем, — сказал он. — Говорит: лучший урожай за несколько лет. Мы получим за него огромную выручку!

Килиан тоже совершенно вымотался. Сколько раз за день его охватывало искушение воспользоваться предпраздничной рождественской суетой, подобно какому-нибудь брасеро, чтобы отлынивать от работы.

Он сел рядом с остальными, взял сигарету, предложенную братом, и глубоко затянулся. Тонкая шоколадная пыль, казалось, въелась во все поры кожи. Даже когда работа сушилок полностью прекращается, запах жареного какао ещё долго стоит в воздухе.

Солнце уже село, но ужасающая жара никак не спадала. В голове у него все ещё отдавалось эхо рождественских плясок, отягощенных немалым количеством спиртного. Это было уже второе Рождество вдали от дома, и он до сих пор не мог привыкнуть, что в январе рубашка липнет к спине от пота. Килиан вспомнил рождественскую мессу двадцать пятого декабря, на которой все были в рубашках с короткими рукавами, обожженные солнцем лица людей и утреннее купание в бассейне на плантации. Сухой сезон оказался жарче обычного, и случайные ливни в Сампаке не могли смягчить ужасающей духоты.

— Уверен, в горах Пасолобино сейчас просто адский холод — а, ребята? — сказал Марсиаль, с трудом расстегивая крохотные пуговки на рубашке.

Килиан представил, как родители и Каталина сидят у огня, скотина мирно жуёт жвачку в стойлах, а вокруг простираются луга, покрытые пушистым снежным одеялом. Он по-прежнему скучал по родным, но за проведённые на острове месяцы нестерпимая тоска первых недель притупилась или, по крайней мере, перестала столь безжалостно терзать сердце.

— Да, мне и впрямь уже пора подышать другим воздухом, — заметил Килиан.

— Подожди, уже недолго осталось. Вот вернётся папа — а я держу пари, что ты хочешь, чтобы он вернулся — и поедешь в отпуск в Испанию. Как же я тебе завидую!

Антон простился с детьми так, словно покидал плантацию навсегда. Однако Килиан не стал даже спорить с Хакобо по этому поводу, убеждённый, что отец вернётся, как вернулся и год назад, отдохнувшим и даже чуть пополневшим.

— Послушай, кончай ныть, — упрекнул Килиан брата. — В следующий раз поедешь ты.

— Мне надоело повторять это вслух, но, как я понимаю, ты заслужил свой первый отпуск. Правда, Матео?

Тот кивнул.

— Кто бы мог подумать! Ты даже внешне изменился... Когда ты приехал сюда, то был такой тощий... А посмотри на себя теперь! У тебя теперь мускулы почти как у Моси!

Килиан улыбнулся: сравнение с Моси было все-таки явным преувеличением; но что правда, то правда: он действительно сделал все от него зависящее, чтобы отец, брат, друзья, товарищи и сам управляющий им гордились, а также, чтобы искупить вину после истории с Умару и Грегорио. Для него это было нетрудно, поскольку он был привычен к труду и делал все, что требовалось.

Килиану вспомнились первые дни на острове, и теперь он удивлялся, как ему удалось, несмотря ни на что, вписаться в ежедневную рутину, оглашённую ударами тумбы или дромы и песнями нигерийцев.

Скоро вновь начнутся работы на свежем воздухе, в посадках какао на границе завораживающих джунглей, и тогда главными героями станут секатор, мачете, что беспощадно обрушивается на волчки и неправильно растущие ветки, и так называемая бордосская смесь, которой опрыскивают молодые побеги.

— В конце концов, придётся согласиться со всеми вами — с папой, с тобой, с Хулией... Да, я уже привык к этому острову. Но не вижу ничего плохого в том, чтобы съездить в отпуск домой.