Когда они наконец спустились, Кларенс оглянулась и подумала, что едва ли сможет подняться обратно.

Если они захотят вернуться...

Она застыла, восхищенно открыв рот и онемев от изумления. Да, поистине, зрелище стоило всех потраченных усилий. Все образы земного рая, которые она представляла себе до сих пор, внезапно ожили, явившись воочию.

Ее глазам предстала красивейший вид, какого она даже вообразить не могла. Это был длинный широкий пляж с черным песком и прозрачной водой. Там, где кончалась тропинка, низвергался огромный водопад, под которым образовалась купель с чистейшей хрустальной водой. Здесь впадала в море река Эола, превращая свою гибель в чистейшую красоту.

Невыразимо прекрасное зрелище. На песке, выдаваясь далеко в море, покоилась группа скал, омываемых спокойными волнами. Там, где кончался пляж, синее море и зеленые джунгли вели меж собой мирную борьбу, в которой побеждала то та, то другая сторона.

— Ну, что скажешь, — поинтересовался Инико; он казался по-настоящему счастливым, видя ее изумленное восхищение.

— Мой отец, хотя всегда был плохим поэтом, любит хвастаться, что ему посчастливилось узнать два земных рая: нашу долину и этот остров. Уверяю тебя, это правда. Это истинный земной рай!

Инико снял ботинки и велел ей сделать то же самое. Затем взял за руку и повел на пляж.

— Каждый год, в ноябре-декабре, сюда приплывают тысячи морских черепах, пересекая Атлантический океан. Они родились на этом прекрасном пляже и каждый год возвращаются сюда, чтобы отложить яйца. Они выбираются из воды, откладывают яйца и зарывают их в сухой горячий песок. Некоторые черепахи умирают от истощения. Другие становятся жертвами охотников, которые неустанно караулят, чтобы их отловить, хотя этот вид находится под угрозой исчезновения и охраняется законом. Браконьеры переворачивают черепах на спину, и они не могут перевернуться, потому что слишком большие и тяжелые. Так они и лежат, пока браконьеры не возвращаются, чтобы их убить. Он обнял Кларенс за плечи и прижал к себе. — Когда я представляю себе черепах, которые выбираются из воды и с трудом ползут по песку, то думаю о моих соотечественниках, которые уехали и не могут вернуться; о тех, кто все же вернулся и попал в застенки; о тех, кто стремится любой ценой зачать потомков на этом черном пляже.

Кларенс не знала, что сказать.

Они долго шли босиком по песку, пока не остановились возле огромной скалы, покрытой мхом и усиженной маленькими птичками. Она поднималась в небо тридцатиметровым столбом. С ее вершины низвергался водопад.

— Это хранитель острова, — объяснил Инико. — Его задача — охранять деревню Урека.

Он запустил руку в карман брюк, вынул горсть семян, смешанных с какими-то лепестками, и положил их у подножия скалы, прошептав несколько непонятных слов.

— Что ты делаешь? — спросила Кларенс.

— Возлагаю подношение.

— А ты можешь положить и за меня? Я ничего с собой не принесла.

Инико снова полез в карман и извлек щепотку семян.

— Этого хватит, — улыбнулся он.

Кларенс наклонилась и положила свое маленькое подношение, попросив помощи не только в расследовании, ради которого она приехала на Биоко, но и в осуществлении всех жизненных планов.

— Хотя нет, — покачала головой она. — Это слишком много за такой маленький дар. А ты не хочешь знать, о чем я попросила?

Инико улыбнулся.

— Думаю, о том же, что и я. Чтобы они благополучно проросли.

Она кивнула. Инико взял ее за руку, и они молча двинулись в обратную сторону.

Они подошли к краю купели под водопадом реки Эолы. Не снимая одежды, Инико вошел в воду, раскинув руки и повернув ладони к небу. Кларенс любовалась, как струи водопада разбиваются о его кожу по пути к вечному обновлению. Затем Инико повернулся и поманил ее к себе.

Кларенс вошла в воду и позволила Инико обнять себя за талию огромными руками. Очень медленно он притянул ее к себе, не сводя с нее глаз, пока не прижался всем телом, уткнувшись лицом ей в волосы. Ее сердце бешено забилось. Кларенс чувствовала его жаркое дыхание, обжигавшее ухо, заставляющее терять рассудок от возбуждения. Она вдыхала его запах, пока его губы мягко скользили по ее коже, спускаясь от шеи к плечу, и снова касаясь мочки уха, чтобы затем подняться к виску.

Она по-прежнему стояла с закрытыми глазами, чтобы лучше ощущать всю полноту его пьянящих ласк. В эти минуты для нее не существовало ничего, кроме тела Инико, прижавшегося к ней посреди возбуждающе пустынного океана. Никогда прежде она не могла представить такого даже в самых смелых фантазиях. Он хотел снова и снова пробовать ее на вкус, словно последний кусочек сладкого десерта, которого он больше не увидит долгие годы. И хотел как можно дольше сохранить этот вкус в своей памяти. Он нежно гладил ее тело, легко проводя кончиками пальцев по ее рукам, обнимавшим его широкую спину, будто боялся к ним прикоснуться; скользил пухлыми губами по ее щекам, вдыхал аромат ее волос, терся ухом о ее лоб; смотрел ей в лицо бесконечно долгие секунды... А затем с новой силой начал ласкать — очень медленно, стремясь пробудить еще большее желание.

Инико стал очень медленно расстегивать ее рубашку, по-прежнему не сводя с нее глаз; Кларенс слышала его учащенное дыхание, чувствуя, как кожа покрывается мурашками под его руками. Он сжал ее в могучих объятиях, и его губы вновь заскользили по ее шее, после чего спустились к груди; Кларенс чувствовала, как твердеют соски от прикосновений влажных горячих губ.

Она позволила ему ласкать себя. Она не могла вспомнить, когда в последний раз мужчина пробовал ее на вкус столь умело, усмиряя собственные желания.