Донесшийся с улицы голос, призывающий верующих к молитве, прервал затянувшееся молчание. Проворно вскочив на ноги, Гюльсум предложила:

– Что-то скучно стало читать баяты... Гамза, принеси замок, будем по очереди выходить на улицу, чтобы услышать, что нам сулит судьба! Вот теперь я первая!

Гюльсум очень старалась развеять общее настроение. Девушки поднялись, в суете никто не заметил, когда ушла Гюльниса.

Гамза принесла замок с ключом. Гюльсум взяла у нее из рук замок и со словами: "Задумываю желание на тебя" - закрыла его. Гамза попыталась улыбнуться, но губы плохо слушались. Гюльсум положила ключ в карман, вернула замок Гамзе и, плотно заткнув уши пальцами обеих рук, выбежала стремглав на улицу. У ворот ребятишки размахивали горящими фитилями, привязанными к проволоке. Гюльсум отняла руки от ушей. И первое, что она услышала, было:

– Горит! Горит! Смотри, как пылает...

Сердце Гюльсум сжалось от предчувствия беды: она загадала на Гамзу - и снова гадание предвещает беду бедной девушке... "Бедная Гамза, я думала, что после того неудачного четверостишия хоть я принесу ей с улицы добрую весть, но и здесь гадание обещает ей что-то нехорошее. Нет, нет, я ей ничего не скажу, обману как-нибудь..."

... Через три дня после праздника Гаджикиши после вечерней молитвы сказал жене:

– Я дал согласие сыну Сары Мирхаджаги...

Бадамбеим вначале ничего не поняла:

– Какое согласие?

Гаджикиши резко оборвал ее:

– Какое еще может быть согласие, жена? Я сказал, что отдам свою дочь в жены Мирсалеху-сыну Мирхаджаги.

– Подумай, что ты говоришь?! Ты клятву дал своему покойному брату! Дочку сделал нареченной его сына со дня ее рождения! Это все люди знают, весь город, разве так можно?!

Бадамбеим представила себе, как будет взволнована и огорчена жена покойного деверя Ханумсолтан, когда услышит эту ужасную новость... Бедняжка Ханумсолтан одна вырастила трех сыновей после смерти своего мужа...

Гаджикиши и сам все это хорошо знал, но отдать дочь за Мухаммеда, о котором болтают в народе всякое, он не намерен! Разговоры о младшем сыне покойного брата извели его душу, что в этом смыслит женщина? Не стоит и обсуждать. Но жена не успокаивалась:

Ты не должен обижать память своего покойного брата Гусейна!

– Жена! Ты меня хорошо знаешь! Знай, что если бы у меня была не одна, а девять слепых дочерей, я ни одну не отдал бы за Мухаммеда. Из него для моей девочки мужа не получится, он бездельник и шалопай. Видите ли, решил поэтом стать! Зять-поэт? Ну, уж нет! Я сказал: "Нет!" И кончено! Я говорил сегодня в лавке Дор Али с одним человеком и дал слово... И больше попусту не болтай! Все что знаешь, я тоже знаю. И перед моим покойным братом на том свете буду держать ответ я сам.

Внезапно крик положил конец спору отца с матерью. Они вбежали в боковую комнату. Гамза лежала на полу в луже крови, она лилась из рассеченного виска и заливала все лицо.

– Вай! Пусть обрушится дом виновного, дитя мое погибает!
– начала причитать несчастная мать.
– О аллах, не оставь ее в эту минуту!

Гаджикиши тоже растерялся. "Наверно, бедная девочка услышала мои слова, что и мертвую я не отдам ее за проклятого нечестивца..." Он наклонился над дочерью и стал поглаживать в отчаянии ее плечо.

– Что ты волосы рвешь, женщина! Встань, принеси воды и приготовь постель.

Спотыкаясь и наталкиваясь на стены, мать прошла в кухню и вернулась с медным ковшиком воды. Гаджикиши осторожными движениями сначала обрызгал лицо дочери водой, а потом смыл кровь с ее лица и шеи. При этом он приговаривал:

– Нельзя быть такой неосторожной, дочка! Чего ты испугалась? Что случилось?
– Но, увидев, что Гамза никак не откликается на его слова, обрушил свою растерянность на жену: - Я же тебе сказал, бестолочь, чтобы ты приготовила постель! Что ты застыла? Совсем из ума выжила!

Не зная, что предпринять, чтобы помочь умирающей дочери, бедная мать не стерпела, накинулась на мужа, которому не перечила ни разу в жизни до сей минуты, с проклятьями:

– Чтоб ты провалился! Все хвастаешь: "Я! Я!" Разлучил мое дитя с женихом! Теперь, когда она уходит от меня, ищешь во мне причину своих бед! Проклятый!.. Да выйдет у тебя душа из черного зрачка твоих глаз!

Бадамбеим кинулась к постели и принялась взбивать подушки. Но даже теперь не мог муж не ответить на женино неуважение. Подойдя к ней, он сильно ударил ее по лицу:

– Если еще раз осмелишься сказать подобное, считай себя мертвой! Раскрой уши и слушай: я лучше увижу Гамзу мертвой, чем отдам ее этому мальчишке!

Ни пощечина, ни ругань не возымели своего действия на Бадамбеим, что может быть страшнее вида умирающей дочери в луже крови на полу?!

– О аллах, вразуми отца моей дочери! Только ты, всемогущий, можешь заставить его понять, что это его собственное дитя тоже!.. Помоги мне положить ее в постель! Может быть, настали ее последние минуты, да не услышит она наших споров...