— Что, решили облегчить свою душу, пока объект вашей дурацкой шутки еще жив? — не удержалась я от подколки.

— Да. Некрасиво получилось. Я, все эти дни, как вы меня выгнали, места себе не находил. Хотел извиниться, но меня к вам не пустили.

— Ладно, — невесело усмехнулась я. — Чего уж теперь-то об этом говорить? Но вот если я выберусь-таки из вашей Шепчущей рощи живой и в своем уме, то вы, уважаемый, будете мне должны желание.

— Хоть три! — с жаром заверил меня мужчина, хватая за руку, и прижимаясь губами к тыльной стороне ладони. — Только помогите нам, пожалуйста!

— Обещать ничего не стану, — покачала я головой, мягко отнимая у того свою кисть. — Но сделать для этого все, что будет в моих силах, сделаю.

— Благодарю вас, Дарья! — понизив голос, произнес Тинрей, глядя мне в глаза. — И удачи вам!

— Спасибо. Думаю, она мне не помешает, — кивнула я в ответ. После чего, решив больше не тянуть резину (тем более что пока я тут стою, проблема сама себя не решит), обошла препятствие в виде продолжающего смотреть на меня эльфа, и направилась к арке. А пока шла, ощущала зуд между лопаток, от десятка взглядов его соплеменников.

***

Пройдя под сводом переплетенных корней, я потрясенно замерла, глядя совершенно круглыми глазами на открывшийся вид. Ощущение было таким, словно я внезапно стала Алисой из книги Льюиса Кэрролла, которая совершенно неожиданно для себя попала в удивительный и чрезвычайно странный мир. А место, где я оказалось, действительно было странным, ибо так быстро люди с ума не сходят. Здесь все, на мой взгляд, было "слишком". Слишком яркие небо и солнце; слишком зеленая трава; совершенно безумных расцветок цветы, которые словно и не были настоящими, а являлись плодом воображения художника-сюрреалиста. Деревья, которые тоже на первый взгляд были вроде узнаваемы, имели совершенно ненормальные для себя формы и оттенки листьев, а размеры насекомых, так вообще повергли в меня шок. И тот был столь силен, что на сладковатый и довольно сильный запах, который был буквально разлит в воздухе, обратила внимание лишь как на досадную мелочь. Да и как можно думать о каких-то там запахах, в то время как вокруг творится такое!

Когда мимо моего носа пропорхнула бабочка, похожая на махаона, но размером с мою ладонь, а к одному из цветков подлетела пчела, полосатое тело которой было с мячик для пинг понга, я невольно попятилась назад. Наверное, я все-таки сошла с ума. Для верности осталось разве что розового единорога тут отыскать, чтобы окончательно увериться в собственных печальных предположениях.

Но его, как ни странно, мне обнаружить не удалось, когда я, немного поуспокоившись и с трудом, но взяв себя в руки, решилась углубиться в странный лес, что расстилался передо мной. В какую сторону нужно идти, понятия не имела, но зато у меня появилось представление о том, что следует искать. Мне нужно было Перводрево, в котором, согласно рассказу Итилиль и Риннисаль, якобы спала душа того самого эльфа, что пришел в этот мир первым. И если все обстоит именно так, то попытаться как-то с ним пообщаться и выяснить, что происходит с его народом.

Вот только сколько я не бродила, сколько не искала загадочно древо, которое являлось тем самым — Первым, мне никак не удавалось отыскать что-то на него похожее. А еще моим поискам здорово мешал громкий шелест листьев, который не прекращался несмотря на то, что ветра в этом странном лесу, никакого не было. Создавалось впечатление, что деревья веди нескончаемую беседу: причем все со всеми одновременно. И от этого их "галдежа", у меня очень скоро начала болеть голова. А вместе с ней начало стремительно падать настроение, которое и так было не на высоте.

В какой-то момент, выйдя на очередную поляну, где пыталась отыскать Перводрево, я не выдержала и, зажав руками уши, рявкнула во весь голос:

— А ну, тихо!

Абсолютное безмолвие, которое обрушилось на меня следом за этим криком души, оглушило почище самого громкого звука. Впечатление возникло такое, что кто-то просто взял и выключил звук. Причем весь. Я даже своего учащенного дыхания не слышала!

Не веря тому, что меня, похоже, все-таки услышали, я медленно опустила руки и обвела взглядом поляну, стараясь при этом не ежиться. Чувство в этот момент было такое, словно на мне разом скрестились даже не десятки, а сотни чужих взглядов. И большинство этих самых взглядов, были отнюдь не ласковыми. Но, несмотря на это, я решила "ковать железо" пока горячо и, собравшись с мыслями, заговорила:

— Приветствую вас, души Перворожденных, ушедших в поисках покоя! Мое имя — Дарья, и я пришла из иного, непохожего на ваш мира. Пришла я к вам, не праздно тревожить, а за помощью, о которой меня, в свою очередь, попросили ваши ныне живущие дети и внуки. Их жизнь изменилась, но они по какой-то причине не могут прийти к вам, чтобы узнать, почему так произошло. Быть может кто-то из тех, кто слышит меня, согласится рассказать об этом мне, чтобы я уже могла донести эту информацию до ваших детей?

Задав этот вопрос я умолкла, в ожидании ответа, однако ни один листочек не шелохнулся, нарушив тем самым воцарившуюся тишину. Но когда я уже было собралась вновь заговорить, дабы попытаться как-то убедить несговорчивых эльфийских предков все-таки мне помочь, на поляну, в нескольких метрах от того места, где стояла, вдруг вышли двое серебристо-белых оленей.

Самец оказался высок, мощен и статен, а его роскошные ветвистые рога выглядели настоящим произведением искусства. Самка же была полной ему противоположностью: небольшая, тонконогая и невероятно изящная. Буквально каждое ее движение было исполнено грацией и величием, из-за чего у меня возникло подозрение, что передо мной не просто звери, а два воплощения эльфийских душ. Оба оленя посмотрели на меня очень пристально, после чего развернулись и прыжками сиганули за деревья.