– О, как мило! – поддразнила Пайпер. – Разве тебе не лучше?

Точно. Я, действительно, почувствовал себя немного лучше. Вероятно, это означало, что у меня также было сотрясение мозга.

Я выдавил из себя улыбку.

– Спасибо, малышка.

– Мне нужно уложить ее в постель, – Пайпер оглядела меня. – С тобой все будет в порядке?

Я не был инвалидом. Пока что.

– Я в порядке. Просто болит.

Она мне не поверила, но ребенок засуетился. Пайпер направилась наверх, чтобы позаботиться о Роуз.

И я тоже начал долгий, трудный путь к своей комнате.

Один шаркающий шаг за другим.

Я медленно поднимался по лестнице, с каждым поднятием ноги растягивая подколенное сухожилие. Трудно было сделать это, когда колени отказывались сгибаться, лодыжки выворачивались не в ту сторону, а тело болело так сильно, что даже зубы ныли.

Кряхтя, я добрался до второго этажа. Вот тебе и чистый побег. Пайпер встретила меня, скрестив руки на груди и притопывая ногой. Конечно. Злорадствуй еще. Ее суставы, действительно, могли двигаться.

Она направила на меня радионяню.

– Я поменяла Роуз подгузник и уложила ее спать, пока ты поднялся по лестнице, – она притворилась, что скорее раздражена, чем обеспокоена, но я видел ее насквозь. – Позволь мне помочь тебе.

– Мне не нужна помощь.

– Мог бы и воспользоваться мной.

– Никогда раньше не нуждался в помощи, красавица.

– Кто-нибудь раньше предлагал тебе помощь?

Нет.

Я не ответил, и почему-то это все еще давало Пайпер преимущество. Она взяла меня за руку и потащила вверх до последней ступеньки, как будто такая маленькая штучка, как она, могла тянуть меня.

– Я уложила одного ребенка спать, – она провела меня в мою комнату. – С таким же успехом могу позаботиться и о другом.

– Значит, меня бьют по заднице на поле, ломают мне нос, и я теперь ребенок?

Она усадила меня на кровать и щелкнула пальцами.

– Подними руки.

Я даже рассмеялся.

– Ты думаешь, я смогу поднять руки?

– Хм... – она скривила губы в недовольной гримасе. – Окей. Я раздену тебя.

Она потянулась к моей рубашке, но я оттолкнул ее.

– Я все сделаю.

– Я так не думаю.

Я тоже, но я не хотел, чтобы она сопровождала меня, усаживала и раздевала. Меньше всего мне было нужно, чтобы она схватила запасной подгузник и преодолела все девять ярдов.

Но, Господи, нет ничего хуже, чем быть взрослым мужчиной, который не может снять свою собственную рубашку. Мои руки болели так сильно, что я не мог сжать пальцы на кнопках.

Мой гнев вспыхнул. Хорошо. Я разорву эту чертову штуку.

– Остановись, – Пайпер отшвырнула меня, вероятно, единственный раз, когда она смогла меня одолеть. – Тебе не нужно превращаться в Халка, если я здесь, чтобы помочь.

Она работала быстро и закусила губу, спускаясь вниз по линии, начиная с самого верха. Все было не так уж плохо. Она наклонилась ближе, и я уловил запах ее волос. Яркий. Цитрусовый.

Рубашка оказалась расстегнута. Пайпер в ужасе уставилась на меня.

– Боже. У тебя сплошной синяк. Неужели тренеры…

– Это была тяжелая игра. Я к этому привык.

– Вовсе нет!

– Ну... ты нечасто раздеваешь меня после игры.

– Ты, действительно, этого хочешь?

– Я упрям, но какой мужчина станет спорить с женщиной, умоляющей снять с него штаны? – я встретился с ней взглядом. – Любой парень, который откажется, идиот.

– Как мне называть человека, который позволяет мне помогать?

– Самый счастливый сукин сын в мире.

– Забавно... – улыбка Пайпер погасла. – В последний раз, когда у меня был парень, который раздевался для меня, он не был везунчиком – простой обычный сукин сын.

– Да. Он был ублюдком.

Она кивнула.

– Огромным.

– Ну, я бы сам надрал ему задницу за тебя, но думаю, что ущерб уже нанесен.

– Я не ищу мести, Коул, – сказала она. – Я просто хочу понять тебя.

– Я этого не стою.

– Я тебе не верю.

Она помогла мне снять ремень, и я уронил руки на кровать. Ее пальцы двигались быстро и нежно, когда она расстегивала молнию.

Любой другой человек, возможно, устыдился бы своей выпуклости, но я больше не мог ненавидеть себя.

– Ты же знаешь, что я всего лишь животное. Я не тот, с кем тебе следует связываться.

Пайпер стянула брюки вниз, обнажив твердость, которую я не мог контролировать. Я остановил ее.

Она выдержала мой взгляд, ее глаза были прекрасны и полны жизни. Честности.