Парнишка с жалобным воплем нырнул под одеяло. Он отчаянно цеплялся за края койки и конвульсивно отбрыкивался, но его подняли вместе с постелью и усадили за стол.

– Перо, чернила и бумагу, Нед, - сказал Билл. Старик представил требуемое. Билл стер с бумаги комок

масла, приставший к ней на столе, и разложил ее перед

жертвой.

– А я не умею писать, - объявил неожиданно Томми. Матросы в смятении переглянулись.

– Врет, - сказал кок.

– Честно говорю, не умею, - сказал мальчишка с пробудившейся надеждой в голосе.
– Меня и в море-то послали потому, что я не умею ни читать, ни писать.

– Дерни его за ухо, Билл, - сказал Нед, которого оскорбила эта клевета на благороднейшую из профессий.

– Это ничего не значит, - сказал Билл спокойно.
– Я сам за него напишу. Старик все равно не знает моей руки.

Он уселся за стол, расправил плечи, с плеском погрузил перо в чернила и, почесав в голове, задумчиво уставился на бумагу.

– Побольше ошибок, Билл, - предложил Нед.

– Ага, - сказал тот.
– Как ты полагаешь, Нед, как бы мальчишка написал слово "самоубийство"? Старик подумал.

– Са-ма-ву-бйс-тво, - сказал он по слогам.

– А как же тогда будет без ошибок?
– озадаченно спросил кок, переводя взгляд с одного на другого.

– Напиши лучше просто "убил себя", - сказал старик.
– Наверное, мальчишка все равно не стал бы писать такое длинное слово.

Билл склонился над бумагой и медленно написал письмо, стремясь, видимо, всячески учитывать пожелания своих приятелей не писать слишком грамотно.

– Ну как?
– спросил он, отодвигаясь от стола.

"Дарагой капитан я беру мое перо в руку паследний раз сообщить вам что я немог дальше есть жудкие памои кторые вы называете еда я утопился это боле лекая смерть чем помирать сголоду я оставил мой складной нож билу и мои сиребряные часы ему тяжело помереть таким маладым томми браун".

– Прекрасно!
– сказал Нед, когда Билл закончил чтение и вопросительно оглядел слушателей.

– Насчет ножа и часов я вставил, чтобы еще больше походило на правду, - сказал Билл со скромной гордостью.
– Но если хочешь, я оставлю их тебе, Нед.

– Мне это не нужно, - великодушно сказал старик.

– Одевайся, - сказал Билл, поворачиваясь к всхлипывающему Томми.

– Не пойду я в этот трюм!
– сказал Томми в отчаянии.
– Так и знайте, ни за что не пойду!

– Кок, - спокойно сказал Билл, - давай сюда его барахло. Ну-ка, Томми!

– Говорю тебе, я не пойду!
– сказал Томми.

– И еще вон тот линек, кок, - сказал Билл.
– Он у тебя как раз под рукой. Ну-ка, Томми!

Самый молодой член экипажа перевел взгляд со своей одежды на линек и снова с линька на одежду.

– А как меня будут кормить?
– мрачно спросил он, принимаясь одеваться.

– Сейчас ты возьмешь с собой бутыль воды и несколько сухарей, ответил Билл, - а по ночам мы будем опускать тебе немного мяса, которое так тебе по вкусу. Прячь все это среди груза и, если услышишь, что люк открывают днем, сразу прячься сам.

– А как насчет свежего воздуха?
– осведомился приговоренный.

– Свежий воздух будет тебе по ночам, когда поднят люк, - сказал Билл.
– Не беспокойся, я обо всем позаботился.

Наконец приготовления были закончены. Дождавшись, пока Симпсон не сменил у штурвала помощника, они вышли на палубу, то волоча, то легонько подпихивая сопротивляющуюся жертву.

– Он у нас будто на пикник собрался, - сказал старый Нед: юнга мрачно стоял на палубе, держа в одной руке бутылку, а в другой - сухари, завернутые в старую газету.
– Помоги-ка, Билл. Потихоньку...

Двое моряков бесшумно сняли с люка крышку, и, поскольку Томми наотрез отказался участвовать в этой процедуре, Нед первым спустился в трюм, чтобы принять его. Билл взял отчаянно брыкающегося юнгу за шиворот и подал его вниз.

– У тебя?
– спросил он.

– Да, - отозвался Нед придушенно и, выпустив мальчишку из рук, поспешно выкарабкался наружу, вытирая ладонью рот.

– Ты что, приложился к бутылке?
– спросил Билл.

– Врезал каблуком, - коротко объяснил Нед, - Давайте крышку.

Установив крышку на место, Билл и его сообщники тихонько вернулись в кубрик и не без некоторого страха перед завтрашним днем улеглись спать. Томми тоже свернулся в углу трюма и заснул, подложив под голову бутылку, ибо проплавал в море достаточно долго и научился принимать вещи такими, как они есть.