– А-а… – протянул понимающе Рукас.

– Ага… – передразнил Крутас.

– А если заметят, что на материке нас нет?!

– Не заметят! Через пару дней вернемся обратно, точно никуда и не девались. – Отмахнулся Крутас.

– Хорошо-хорошо, брат! Только чемодан лучше оставить! – основательно настаивал, Рукас. – Мало ли что может случиться в дороге, мы должны быть налегке!

– Да и чемоданчик-то легонький, как перышко красногрудой трясогузки.

– Твой подарок ему ни к чему. Франц грустит от тоски по дому, его надо занять разговорами. Потолковать о том, о сем: о льдинах, о северном сиянии… Наконец, о белой медведихе Фризольтине!..

Вомбаты неспешно удалялись от дома. Крутас волочил за собой тяжелый чемоданчик, направляясь в сторону подвесных мостиков Малазийских и Индонезийских островов, а следом за ним, вздыхая, брел Рукас.

Побег с материка! Очень интересно! Разгуливают, где захотят! Ходят друг к другу в гости! Отправляются в кругосветное путешествие!

Мое разыгравшееся писательское воображение только разбередило и без того назойливую бессонницу.

И вот, уютно устроившись в бамбуковом кресле-качалке и качнув ее разок-другой, я решила еще немного насладится ночными звездами. И если уж быть совсем, честной перед вами, мой дорогой читатель, в душе я во что бы то ни стало, желала дождаться, что будет происходить дальше в городском заповеднике, пока остальная часть человечества видит сладкие сны!

Глава 5

Мой дорогой читатель!

С вашего позволения, сделав небольшое отступление от своего рассказа, я постараюсь объяснить вам, как это у меня получается понимать, о чем говорят наши меньшие братья.

Не знаю, как точно объяснить вам этот феномен, но проживая внутри городского заповедника, я постепенно научилась понимать язык его обитателей. Полагаю, то же самое происходит с людьми, которые, не зная языка, отправляются жить в другую страну, и со временем, привыкнув к новым звукам, начинают понимать их смысл и складывать их в слова и предложения. Возможно, то же самое произошло и со мной. По крайней мере для себя, я не нахожу это явление чем-то необъяснимым и остаюсь непоколебимой в своей вере:

КАЖДЫЙ МОЖЕТ УСЛЫШАТЬ, О ЧЕМ ГОВОРЯТ БРАТЬЯ НАШИ МЕНЬШИЕ, ЕСЛИ ОЧЕНЬ ЭТОГО ЗАХОЧЕТ.

Возле самого своего уха я услышала чей-то робкий, детский голос:

– Вы не находите, что ночью листья эвкалипта не так вкусны, как утром?

Сомнений не было, кто-то обращался именно ко мне. И этот кто-то находился совсем близко.

Я крутила головой в разные стороны и никак не могла понять, откуда исходит голос. Но посмотрев вверх, я увидела на могучем эвкалипте, разросшемся у моего окна, голубоглазую коалу по имени Крошка Фи, совсем юную и невероятно миловидную в своем еще неокрепшем, хрупком теле.

– Это вы мне? – растерянно обратилась я к юной коале.

– Конечно, а кому же еще? Кроме вас, здесь больше никого нет.

Коала округлила глаза, точно увидела привидение, и потянулась за новым сочным листком эвкалипта:

– Вот, попробуйте!

Небрежно выпустив из своих маленьких когтистых лапок тугой лист, она наблюдала, как, плавно покачиваясь на ветру, тот поплыл по воздуху на мой балкон. Подпрыгнув и легко поймав зеленую лодочку на лету, я поднесла листок к лицу и вдохнула в себя освежающий запах австралийского дерева, затем, чуть прикусив зубами край листа, попробовала на вкус. Лист оказался далеко не шоколадным.

Люди не едят листья – это уж совершенно точно! Но не отказываться же из-за глупых предрассудков от знакомства с коалой! Поэтому я настроилась съесть весь лист без остатка.

Пока я поедала растение, коала ни на секунду не отрывала от меня выпученных глаз.

– Ну как? –спросила она.

– Ночные листья ничем не отличаются от утренних, – заключила я, с трудом пытаясь проглотить оставшуюся часть листа.

– Значит, я ошиблась?! – воскликнула коала, по-прежнему не сводя с меня глаз, которые от удивления стали размером с чайное блюдце.

– Скорее да, чем нет.

– А вы хорошо распробовали? Я могу нарвать вам еще листьев!

– Нет-нет, – забеспокоилась я, – распробовала так, что лучше не бывает… Листья не могут менять свой вкус в зависимости от времени суток – так же, как вода, бананы или манго… Вы понимаете меня?

Я хотела что-то еще сказать юной коале и убедить ее не продолжать эксперименты, но тут наш разговор прервал басистый рык белого медведя с острова Гренландия.

– Франц тоскует, – пояснила Крошка Фи.

– Скучает по родным берегам… – добавила я.

Но тут снизу нашу непринужденную беседу перебил чей-то раздраженный голос:

– Да тише вы!

Испугавшись, Крошка Фи округлила глаза так, что это уже были не глаза, а светящиеся в темноте фары легкового автомобиля.

Сгорая от любопытства, я свесилась головою вниз с балкона.

– Кто там? – вкрадчиво спросила я.

– Ха! Это я, Мэрмэлла! – ответил резкий недовольный голос.

Похоже, наша беседа разбудила австралийского страуса эму, заснувшего за травяным деревом, растущим рядом с домом (кстати, говорят, что ученые уже не считают эму страусом, но в заповеднике Мэрмэлла еще числилась таковым). Птица не спешила появляться – ее вполне устраивало скромное зеленое закулисье.