Библиотека оказалась такой же огромной, как и холл; кроме того, она была разделена на две равные, параллельные комнаты. Одна комната, с раздвинутыми к стенам партами отводилась под кабинет для занятий и служила также читальным залом, другая являлась самой библиотекой, содержащей полки с книгами, в основном составляющими учебную литературу. Макса и Марка отвели к разным столам. За столом, за который сел Марк, сидели пожилая женщина, на вид лет пятидесяти, имевшей однако довольно приятную наружность и добрый, ясный взгляд и рослая грудастая девушка с темными волосами, с наружностью, выдающей ее кавказскую национальность. Марк поздоровался с ними, передал им стопку документов, они уточнили специальность, которую он указал в заявке и получив подтверждающий ответ, принялись заполнять документы.

– А почему вы собственно говоря хотите поступать только на эту специальность? – спросила его пожилая дама. Он ответил ей не сразу, обдумывая свой ответ.

– Я ознакомился со всеми специальностями и решил, что эта для меня самая подходящая. – Наконец ответил ей он. Но пожилая женщина не унималась.

– Строительство и эксплуатация это хорошо, но результаты ваших экзаменов позволяют поступать вам даже на архитектурное отделение. Может попробуете?

Марк думал как ей объяснить помягче, что у него руки не из того места растут, что для архитектуры у него неподходящая фантазия. Как будто разгадав его мысли, в диалог вклинилась молодая соседка пожилой дамы.

– Да не слушайте вы ее. Вы выбрали прекрасную специальность. Так что не думайте менять своего решения. Я сама учусь по этой же, на третий курс буду переходить. И ничего, мне нравится. А вы, – обратилась она к пожилой женщине, с плохо разыгранной серьезностью. – не сбивайте парня с правильного пути.

Пожилая дама ничуть не обиделась на замечание, сделанное ей более молодой помощницей и, мило улыбнувшись, передала документы обратно Марку, объяснив при этом, что нужно еще посетить главный стол, находившийся в самом конце кабинета. Он быстро зашагал к столу, по дороге обменявшись с шагавшим так же быстро навстречу ему Максом, бессмысленным, задиристо веселым взглядом и туповатой гримасой, которую каждый скорчил на своем лице. У стола спиной к нему стояла невысокая девушка, в синих брюках и широкой белой полупрозрачной сорочке. Она схватила на полке пузатую черную папку и небрежно ее швырнула на соседний стол, расположенный справа от нее. Затем повернувшись к Марку со злобой в голосе спросила:

– Тебе чего?

Буквально четверть секунды Марк рассматривал лицо девушки: большие карие глаза, иногда прикрывавшиеся пышными веерами ресниц, тонкий нос. Дольше рассматривать было неприлично, потому он протянув ей бумаги, ответил

– Я поступаю, меня вон с того стола сюда направили. – он пальцем указал через плечо на стол, от которого только что пришел.

– Анжела блин, ничего не может сама делать, – раздраженно проговорила девушка и бесцеремонно выхватив бумаги из руки Марка, начала в них вчитываться. Теперь Марк с удовольствием продолжил ее разглядывать. Прервавшись на ее носу, он устремил теперь взгляд на чистый, красивый лоб, затем на волосы и на них же на некоторое время остановился. Бока и затылок головы девушки были коротко выстрижены, очень коротко, так что они были покрыты короткой темной щетинкой, а макушку увенчивала густая широкая прядь длинных волос, выкрашенная в белый цвет, закинутая назад, ближе к правому боку. Эта простая на первый взгляд прическа была очень оригинально подобрана и под форму головы и под… Марк не знал точно, под что еще, но чувствовал, что то эта прическа явно подчеркивала. Уж очень она шла этой одновременно самоуверенной и невинной, простой и исполненной грациозности девушке. Затем он перевел глаза на ее алые губы, по которым она то и дело пробегала языком. Немного полная нижняя губа ее слегка отвисла и не скрывала ровных маленьких зубов.

– Полностью Фамилия Имя Отчество? – спросила она, не отрывая взгляда от бумаг, неожиданно Марка, когда он, рассматривая ее, потерял связь с реальностью. Не получив через пару секунд ответ она взглянула на него снизу, чем заставила его опомниться и напористо спросила

– Ты что зависаешь?

– Я так, задумался, – поспешил оправдаться Марк и еще более поспешно добавил – Берг Марк Александрович.

На его удивление, она не стала удивляться его фамилии, по крайней мере вслух. «Ну и что, – подумал он. – мало ли сколько тут еще поступающих с подобной фамилией было.»

– А полных лет сколько? – вновь спросила девушка.

– Семнадцать. – уже спокойней произнес Марк, продолжая глядеть на суровую собеседницу. Он уже до талого изучил ее и все же не мог оторвать взгляд. Снова и снова он глядел на ее волосы, губы, нос, слегка полноватые щеки, и снова на волосы, и на губы. Он удивлялся белизне ее кожи, его восхищали ее выдающийся вперед скулы, которые то и дело игриво бегали, под тонкой кожей.

– Господи, – вымолвила она закончив с документами. – ну вас конечно много в этом году.

Она отдала ему паспорт, прочие же документы оставила на столе. Закончив с этой работой, она перестала обращать на него внимание, и повернувшись к нему спиной, снова принялась за пузатые папки на полке. А Марк еще пару секунд наблюдал за ней и никак не мог заставить себя уйти. Но когда он заметил, что она собирается повернуться к нему лицом, быстро зашагал к выходу, не на кого не глядя, никого не видя перед собой.

Выйдя в холл, он увидел Макса, и наконец пришел в себя. Диалог с чарующей незнакомкой длился, каких-нибудь минуты полторы, но Марку показалось, что пролетел как минимум с десяток, другой минут. Макс сразу стал сыпать словами, делясь с другом эмоциями, не требуя внимания от Марка. Тем было лучше для последнего: он пытался понять, осознать все, что сейчас пережил. Он слушал речь Макса и почти не слышал его. Единственно важной задачей для него сейчас было добраться до дома, чтобы наедине обо всем подумать.

Скоро они добрались до автобусной остановки, где каждый, попрощавшись с другом, сел на свой автобус.

Приехав домой, Марк хотел сразу же уйти к себе в комнату. Долгая дорога до дома не затушила тех эмоций, которые у него вызвала встреча с прекрасной девушкой. Он надеялся, что наедине с самим собой он сумеет понять, что произошло. Однако дома его поджидала мать, желавшая знать подробности его поездки. Копаясь вилкой в салате, Марк старался удовлетворить материнское любопытство, но он никак не мог сконцентрироваться, потому давал краткие, маловразумительные ответы на многочисленные вопросы. Сидя вечером у окна с томиком Паланика в руках, он снова и снова прогонял в памяти все сцены до последней. Всю свою жизнь он не ведал любви ни от кого и сам не любил. Пережив за свою короткую жизнь и болезни и угрозу смерти, видя смерть близких ему людей, видя как развращают людей деньги, на что те готовы ради них, он твердо решил, что никогда он не поддастся самозабвенному чувству, ибо он прекрасно понимал, что любовь – это слабость, зависимость, а зависеть таким способом он не будет. Чужим словам о любви по отношению к нему он также верить не будет. Конечно, может быть это будут и искренние слова, но ставить кого бы то ни было в зависимое положение он также не хотел. Он боялся признаться себе, что все же в его душе что-то возникло, какое-то чувство, заинтересованность, может быть симпатия, которые при возможности тесного общения могли перерасти во что-то большее. Он понял, что несмотря на все его принципы и убеждения, он все же поддается соблазну и, уже засыпая, довольно усмехнулся, осознав, что он не познакомился с виновницей его треволнений, у него нет возможности с ней связаться, а значит и сблизиться он тоже не сможет.