На пути в столовую его перехватил редактор.

– Тебя там какая-то женщина спрашивает, – сказал он.

– Что за женщина?

– Не знаю, она настойчиво требует некого Валерия Трофимова. Это не ты случайно?

Виктор Мельхер, главный редактор канала, был жутким занудой и как он думал, неотразимым весельчаком. Он считал что его остроты поддерживают боевой дух в коллективе и не дают заржаветь мозгам. Молодым журналистам только попавшим в редакцию казалось что так оно и есть, но только до того момента как становилось понятным что Виктор Мельхер повторяет одни и те же «бодрящие выражения» с занудной периодичностью – примерно раз в час. И когда ты уже в пятый или шестой раз наталкиваешься на редактора и он тебя встречает дежурной фразой, которую ты слышишь каждый день, возникает мысль – а все ли с ним в порядке?

– Я вообще-то на обед собрался, – проигнорировал слова шефа Трофимов, довольный уже тем что Мельхер всем своим задорным видом показывал что не догадывается о его сепаратистских переговорах с «Капиталом».

– Она сказала что у нее есть интересная информация для канала, которую она должна передать Трофимову. То есть тебе. Но если ты занят, я могу попросить Анечку поговорить с ней.

Анечка – протеже одного из владельцев канала, Артура Григоряна. Она была идеальным примером идеального журналиста: красивая, стройная, умная, легкая на подъем, интересная, коммуникабельная, в общем такая, что едва она появилась в редакции каждый почувствовал что стул под ним раскаляется до красна. Особенно это прочувствовали мелкие начальнички, которых Анечка могла потопить одним взглядом. Трофимов сначала воспринял ее как наглую карьеристку у которой единственный талант, знакомство с Григоряном, но после того как Анечка стала скромно тиражировать один за другим первоклассные репортажи, он понял что это серьезный соперник. Анечка в открытую не претендовала на первые роли, никому не хамила и не задирала нос. Она шла к своей цели упорным трудом и четкой дистанцией от коллег по цеху. Анечка была вежливая и скромная, но никогда она не садилась за один столик в кафе с коллегами, никогда не болталась в курилке, никого не допускала в свое личное пространство. Она вела себя так, как ведет человек намеревающийся в скором будущем стать боссом всех этих людей которых пока еще должна терпеть как равных.

Трофимов не мог допустить чтобы «интересная информация» попала к Анечке. В конце концов, разговор с сумасшедшей теткой тоже может его встряхнуть и развеять скуку.

– Нет-нет, – ответил он, – я сам займусь этим. Я вспомнил что договаривался о встрече на сегодня.

– Вот и отлично. А то у Анечки и так много заданий. Какая умница, правда?!

Трофимов покорно кивнул головой, соглашаясь с боссом, и прошел по коридору мимо кафе в вестибюль.

Он сразу узнал женщину которая так настойчиво его добивалась. И вовсе не потому что она была единственной женщиной в вестибюле, не считая уборщицы, а из-за того как она выглядела. Погода стояла теплая, а она была одета в белый дождевой плащ, сильно затянутый поясом, на ногах короткие сапожки словно ей приходилось каждый день преодолевать лужи и ручьи; растрепанные плохо собранные волосы давно не знали расчески; простое лицо ничего не выражало, но красные, опухшие от слез глаза говорили сами за себя. И еще у нее была большая сумка в которой обычно носят ноутбуки. Либо интересная криминальная история, либо семейная мелодрама. Что бы там ни было, но Трофимов пожалел что не отреагировал на телефонное сообщение – видно что человеком завладело горе.

Валерий постарался скрыть смущение и подошел к женщине.

– Здравствуйте, – сказал он. – Я Валерий Трофимов. Говорят вы искали встречи со мной?

Она посмотрела на него как на самого отвратительного негодяя во вселенной, такое было у нее гадливое выражение лица. Но быстро взяв себя в руки посетительница спокойно поздоровалась в ответ.

– Здравствуйте. Меня зовут Вероника Веленская. Я жена профессора Веленского.

Трофимов мгновенно понял кто перед ним и побледнел. Вспомнилось удаленное сообщение и неприятное предчувствие пока еще не сильно кольнуло где-то под сердцем.

Валерий протянул руку и с уважением пожал протянутую в ответ холодную ладонь Вероники.

– Очень приятно познакомиться с вами, – сказал он. – Что произошло? Вид у вас не важный.

– Я не могу говорить здесь, – ответила Вероника. – Нам нужно место где нас никто не услышит. У вас есть кабинет?

Трофимов был заинтригован, но проводить жену профессора в свой пластиковый закуток ему было стыдно и он воспользовался ее же словами.

– У нас в редакции много ушей. Давайте уединимся в кафе… это в одном квартале от сюда. Выпьем кофе.

– Хорошо. Тогда пойдемте, – легко согласилась она. Ей было здесь неуютно.

Они вышли на улицу и дошли до кафе в полном молчании. Мест свободных было полно и Валерий выбрал возле окна, но Вероника напротив, предложила столик в углу.

Заказали кофе.

Трофимов не знал с чего начать и ожидал когда первое слово скажет Вероника, ведь это она его вызвала, ей и говорить. Но жена профессора видимо растратила всё свое мужество на то чтобы вообще прийти в редакцию и напроситься на встречу с журналистом, а теперь сидела подавленная опустив плечи и смотрела на свои руки которыми нервно мяла салфетку. Валерий понял что ему придется начать разговор самому.

– Вероника… э-э…

– Сергеевна.

– Вероника Сергеевна. Прошу прощения. Вы хотели что-то мне рассказать?

Вероника подняла глаза и несколько мгновений разглядывала Трофимова так словно пытаясь понять насколько серьезно он настроен ее слушать. Удовлетворившись или нет, но она решилась.

– Мой муж, Аким, пропал два дня назад.

Трофимов почувствовал как холодок пробежал по спине усиливая неприятное предчувствие. Сразу вспомнились слова Краснощекова «Валерий, сделай так как будто это твой материал. Напросись в командировку на Филиппины, что ли. Устрой таким образом чтобы источник не был раскрыт».

– Или, если быть точнее, – продолжала Вероника – его похитили. И произошло это на следующий день после конференции на которой вы дали ему секретные материалы. По катастрофе в море. Это ведь вы дали ему те документы?

Валерий в силу своей профессии часто сталкивался не то что с похищениями, но и «расчленёнкой» поэтому привык видеть у рассказчиков желание преувеличить или соврать. Сейчас он не чувствовал ни того ни другого. Вероника говорила правду. А когда она достала визитную карточку которую он видимо дал профессору, понял что отпираться смысла не имело.