Конечно, эти тревожные размышления были инспирированы прежде всего вчерашним разговором, затеянным Ю, – что она, мол, улетит и никогда не вернется. И вот теперь я – помимо своей воли, не вполне осознанно: инстинктивно, что ли, – пытался заставить себя хоть немного охладеть к ней. Словно бы я и правда мог рассчитывать, что в ходе дальнейшего нашего общения я буду не еще больше привязываться к Ю, а, наоборот, стану «отвязываться» – и к моменту, когда она объявит о своем отбытии, я уже буду находиться в такой-де стадии безразличия к ней, что только пожму плечами и равнодушно промолвлю: «Ну что ж, прощай, всех благ». И, может, даже добавлю: «Скатертью дорога»…

Боже, какие нелепые, неосуществимые фантазии… Да у меня вчера даже и на секунду не получилось разозлиться на нее. Она признавалась мне в своем розыгрыше, но делала это с таким трогательным и виноватым видом, что мне хотелось только сжимать ее в объятиях и целовать. Впрочем, этого мне хотелось всегда – даже когда Ю не было рядом. А уж в то время, которое мы проводили вместе, я с восторгом воспринимал любое ее слово, жест, ужимку – и все это казалось мне нечеловечески умилительным и прелестным.

Ну не могу я на нее злиться, обижаться, досадовать! В лучшем случае способен разве что притвориться, что меня одолели такие эмоции. Внутри же – перманентная экзальтация, страсть, любовь.

И это не самообман, не помешательство, не наваждение. Это – самое искреннее и чистое чувство, какое я когда-либо к кому-либо или чему-либо испытывал. Здесь у меня нет никаких задних мыслей, тайных намерений, недоговоренностей, умолчаний – ни перед Ю, ни перед самим собой.

Ни разу я даже не подумал о ней ничего плохого. Ни одно слово с негативным оттенком я и мысленно не могу поставить рядом с ее именем. Я специально пробовал, прикладывал усилия воли – не получилось. Ю – это Ю, и она может быть только хорошей, милой, чудесной, прекрасной, желанной, божественной, ангельской, космической, обворожительной, обаятельной, несравненной, фантастической, сказочной, умной, доброй, нежной, ласковой, идеальной, сексуальной, красивой, изящной, небывалой, бесподобной, умилительной, трогательной, несказанной, восхитительной, гениальной, чистой, непорочной, изумительной, пригожей, совершенной, светлой, тонкой, очаровательной, славной, ладной, приятной, веселой, смешной, забавной, страстной, незакомплексованной, незапятнанной, безупречной, родной, родимой, дорогой, дражайшей, драгоценной, лучшей, смелой, дерзновенной, остроумной, ненаглядной, бесценной, волшебной, феерической, феноменальной, неземной, интересной, интеллектуальной, кроткой, мягкой, непосредственной, естественной, дивной, благоразумной, здравомыслящей, непознаваемой, трансцендентной, сердечной, душевной, теплой, тепличной, безукоризненной, эротической, невиданной, неслыханной, неописуемой, аккуратной, чистоплотной, воспитанной, искренней, настоящей, истинной, безгрешной, райской, святой, потрясающей, поразительной, удивительной, ошеломительной, необыкновенной, незаурядной, оригинальной, исключительной, выдающейся, юной, яркой, ясной, безоблачной, ароматной, блестящей, блистательной, благой, единственной, неповторимой, замечательной, занятной, классной, клевой, крутой, мировой, неординарной, образцовой, позитивной, приличной, роскошной, шикарной, сногсшибательной, умопомрачительной, ядреной, ядерной, атомной, избранной, изрядной, инопланетной…

И это еще только прилагательные – о существительных лучше даже и не начинать.

049

От этих мечтаний меня отвлек короткий компьютерный звонок, оповещающий о письме, пришедшем на электронную почту. Я перешел на соответствующую страницу браузера – и открыл присланное. Там была самодельная фотошопная открытка: голая, вульгарная отвратно грудастая, на мой вкус, девка (вероятно, порноактриса) выпячивала силиконовые губы в сторону смотрящего, то есть меня. Оформленная в кричащих тонах подпись под этим фото гласила: «Ай лав Ю!». «Ю» было выделено особо – увеличено и обведено.

Совсем рядом в коридоре раздался дружный ржач. Все ясно. Веселье продолжается. Конца этому пока не предвидится.

Я вновь погрузился в мрачные мысли. Все-таки это был жестокий розыгрыш – в смысле, то, что устроила Ю, а не то, что устраивают сейчас мои коллеги. Пожалуй, я мало кому мог бы простить такое. Абсолютно с любым представителем мужского пола я бы после аналогичной подставы перестал бы общаться навсегда – тут и сомнений нет. С девушками, понятно, сложнее. Какой-то простил бы, какой-то – нет. Но даже та, которой я бы простил, обязательно получила бы от меня серьезный предварительный нагоняй.

Конец ознакомительного фрагмента.