— Беда!

— Это я уже понял. Можете конкретнее объяснить, что случилось?

— Огонь! Горим! Магистр Рокл, пожар! — взвыл парень.

Однако, вместо того, чтоб как следует испугаться, мужчина вдруг усмехнулся и очаровательно улыбнулся принцу:

— Да что вы говорите? Огонь? Уж не в вашем ли сердце?

— Э-э-э… А откуда вы знаете? — враз растерявшись, глупо моргнул Лео. Да и я сама чуть не потеряла контроль над заклинанием. Гхар! Вот тебе и ректор. Такую красивую игру слов раскусил!

Тем временем, ректор Академии совсем по-мальчишечьи фыркнул:

— Вот что, адепт, идите-ка вы отдыхать. — Он самолично подвел парня к распахнутой двери, выставил его за порог и напоследок с хитрой интонацией в голосе добавил: — Разумеется, до следующей беды.

Громко хлопнула дверь и снова наступила абсолютная тишина. Вернувшись к своему рабочему столу, преподаватель лишь мельком взглянул на новенький мерцающий щит, сказал, что и без испытаний видит, что он хорош, а потом приказал переходить к третьему заклинанию.

Что ж, последнее колдовство было самым проблематичным. Представляло оно собой двухслойный щит, первый слой которого рубил вражеский снаряд на куски, а второй полностью развеивал оставшиеся частицы. И для создания такого защитного заклинания требовалось куда больше времени.

— Приступайте, адепт Миртэн, — кивнул магистр Рокл и почему-то выжидательно уставился на закрытую дверь. А когда она с грохотом распахнулась, даже улыбнулся.

— Магистр Рокл!

— Дайте угадаю, — вкрадчиво перебил блондина преподаватель. — Опять беда? И на этот раз уж точно наводнение. А может, землетрясение? Или нет, еще лучше — рисунок землетрясения! Я угадал, адепт?

— Нет, — судорожно помотал головой Лео, пряча в карман подготовленный рисунок. Гхар! Да как ректор это делает!? Впрочем, времени на раздумья не было, а потому, парень сжал кулаки и выпалил первое, что пришло ему в голову:

— Магистр Рокл!

— Да?

— Сирена рожает!

Ректор от такого заявления чуть не свалился со стула. Он с непередаваемым выражением лица уставился на парня:

— Кого?

— Э-э-э… Икру, наверное, — растерялся блондин. — Это же рыба, она ведь икру метать должна, нет?

— Без понятия. — Мужчина кашлянул, еще раз, а потом вдруг уронил лицо в ладони и искренне расхохотался. Мы все настолько растерялись, что даже забыли о своем плане. Отсмеявшись, преподаватель отнял руки от лица и одарил всех присутствующих в кабинете веселым взглядом.

— Вот что, адепты, идите-ка по своим комнатам. Зачет сегодня вы все заработали.

Кайл, Фрэд, я, Лео и рыжик, который единственный не был в курсе нашего плана, ошарашенные вышли из аудитории. Никто из нас так и не понял, что сейчас произошло, но очевидно было одно — мы все справились.

На следующий день напарник получил нужные детали и сумел починить артефакт. А еще через пару дней состоялся последний за эту сессию экзамен. Удивительно, но даже магистр Димон на этот раз не стал мучить всех парней (включая меня), а лишь немного погонял нас по теории, да отпустил восвояси, напоследок предупредив, что еще успеет отыграться в следующем году.

И вот, сессия была успешна закрыта, впереди маячили летние каникулы, которые мы с друзьями договорились провести в гостях у Лео, и каждый из нашей четверки уже собирал вещи, дабы очень скоро отбыть из Академии. И никто даже не подозревал, что всё вдруг может измениться. А причиной этих изменений стану я.

Пип… Пип… Пип…

В больничной палате было душно и тихо. Лишь мерный писк аппаратов нарушал эту хрупкую тишину и давал понять, что мы всё еще на земле, а не в мире мертвых. Я украдкой смахнула выступившие в уголках глаз слезы. Еще один приступ. Еще одна бессонная ночь в палате отца. И снова мы с ним только вдвоем. В такие моменты я практически ненавидела маму с братом. Они же всё прекрасно понимают! Понимают, что папа очень скоро от нас уйдет, но всё равно делают вид, будто ничего не происходит. Почему? Почему так?

— Солнышко. — Моей руки коснулись холодные пальцы. — Не плачь, пожалуйста. Не могу смотреть, как ты плачешь.

— Пап, тебе нельзя говорить! — я с испугом вгляделась в бледное осунувшееся лицо. Прежде идеально уложенные волосы неаккуратно топорщились в разные стороны, ресницы слиплись, даже темно-карие глаза стали блеклыми и мутными. В этот раз приступ оказался еще сильнее и продолжительнее, нежели предыдущие.

— Ничего, всё в порядке, — слабо усмехнулся мужчина. — Но ты ведь не наябедничаешь об этом врачам, верно?