— И на это он пока не соглашался…

— Что-то тебя резко озаботило мнение твоего сына, Густав, неужели гневная тирада так повлияла?

— Хорошо, — от этого слова все разом умолкли. — Эррон отправится с Тайларионом и будет его поддержкой. Ты рада?

— Безмерно, — искренне улыбнулась, но внутри дрогнуло эгоистичное желание не отпускать любимого. Если меня сейчас так кроет, то что будет через неделю? Или чувства притупятся?

— Уверен, ты захочешь это знать — они пробудут в Гельдорре четыре недели, первые две — не возвращаясь домой, после каждые выходные обе стороны будут проводить на родине.

Я не заметила, как всё это время сжимала губы, а после слов императора неожиданно громко выдохнула, вызвав улыбку у императрицы.

— Скажу не к месту, — начала она, — но почему-то в мою голову въелась мысль, что я должна сказать тебе это, просто обязана. Будто от твоего мнения что-то зависит, — она сама себе удивлялась. — Не думай обо мне плохо, я действительно не очень мила с Тайларионом, но это ведь нормально? Каждая мать будет более заботиться о детях, что она вынашивала долгие месяцы. Я ощущаю от наследника угрозу для своих сыновей, на подсознательном уровне и иррационально, и я вовсе не горда этим, но так получается.

— Не каждая, — возразила я. — Но да, это действительно нормально. Вы познакомились с Таем, когда он был уже взрослым, на нём не сработал ваш материнский инстинкт. Ко всему прочему — он довольно-таки сильный маг, в отличие от вас или ваших детей, даже в отличие от многих дворян второго круга, что пытаются дискредитировать его в глазах общественности. Людям страшно перед теми, кто сильнее, они могут подчиняться одной силе, — посмотрела на императора, — подчиняться беспрекословно, при этом стараясь, подсознательно, избежать подобную силу над собой в будущем. Кто-то борется с этим чувством, на то мы и люди — разум выше инстинктов, а кто-то поддаётся, желая возвысить себя, желая чувствовать себя лучше, более значимо, сильно. Вы должны бороться с этим чувством, ваше величество, оно склоняет человека к тьме и неверию, оно порождает чернь, следовательно, уничтожает наш мир, уничтожает самого человека. Я не знаю ваших сыновей, но я знаю Тайлариона, и знаю, как он любит своих младших братьев. Вы семья, один организм, природа создала каждого из вас, а судьба свела вместе, нити скрепляют ваши души, но вы беззастенчиво рвёте их, подчиняясь глупому страху, — говоря это, я действительно видела каждую ниточку, сплетающую находящихся здесь людей: нити, связывающие меня и отца, яркие и крепкие, нити между императорскими супругами, нити, соединяющего каждого мужчину ближнего круга, будто все они братья, не только кровно, но и по духу. — Если бы вы видели то же, что вижу я… — прошептала неосознанно, и улыбка расплылась на моём лице. Сейчас я была точно уверена, что каждому здесь можно доверить себя, можно доверить целую империю.

— И что же ты видишь? — буквально выдавил из себя император, и всё вокруг разбилось на мелкие осколки: непонятный свет, блеск, яркие нити, не те, что видны обычным магическим зрением, — всё исчезло, возвращая меня к неожиданно тусклой реальности. Я в шоке уставилась на присутствующих, присутствующие, в не меньшем шоке, на меня. — Дорианна?

— Что все вы связаны, — пожала плечами.

— Невероятно… вот это сила, — прошептал восхищённо отец, стоящий ближе всего, и меня передёрнуло. Изучают меня, как какой-то предмет.

— Я бы не назвал это силой, скорее… способности, — Амиран, как и ожидалось, был самым проницательным.

— Давайте уже проведём церемонию внесения в регистр, свидетели все присутствуют, — сказал император, и в зал внесли огромную книгу (её держали четверо крепких мужчин!), открыли на нужной странице. — Тебе нужно просто отдать каплю своей крови, — замеча-ательно, обряды на крови!

— Хорошо, — достала ритуальный кинжал из своей сумки, а на удивлённые взгляды лишь пожала плечами. Ну да, охранное плетение не среагировало на оружие, но всё потому, что оно, как бы, и не при мне. Подумалось, что зря я рассказывала всем про «ведьмовскую технологию», теперь точно начнут вынюхивать — это ведь потенциальная угроза!

Хладнокровно, так как не в первый раз, резанула палец и принесла полагаемую жертву. Внешне ничего не изменилось, но если смотреть магически, моя метка напиталась силой, а книга засветилась.

— Я рад был видеть вас, — подвёл итог нашей встречи император, снова просканировав меня. И ведь даже не пытается сделать это незаметно! Хотя она ведь император, чего ему смущаться? — Вы можете идти, — поклонившись императорской чете и кивнув лордам, мы вышли из малого зала совета, и отец тут же напомнил:

— У меня много вопросов.

— А у меня нет на них ответов, — пожала плечами. — Это не то, что поддаётся логике или подвластно науке, не объяснить ни методом наблюдения, ни беседой, ни экспериментом. А потом я буду очень благодарна, если ты оставишь всё как есть…

— Я и не собирался экспериментировать! — ну-ну, знаю я вас, Аддерли, вам дай только возможность чего поисследовать. Сама ведь такая. — Мама уже ждёт тебя, спускайся вниз, а я пока закончу дела здесь. Хороших вам покупок!

Мама встретила меня придирчивым взглядом, но всё же была удовлетворена моим внешним видом — конечно, ведь она сама выбирала мне наряд!

— Мы прогуляемся пешком, — улыбнулась она, — не волнуйся, не без охраны.

— Да я как-то… — мне и без охраны нормально, но это действительно могло быть небезопасным.

— Про твою жизнь мы все вместе тебя уже расспросили, а теперь расскажи про отношения. У тебя был мужчина?

— Нет, как-то не заинтересована была.

— Оно и не удивительно, ты даже и девушкой не считалась лет до двадцати точно, только девочкой. Не смотри на меня так, это вовсе не от менструации зависит, — она улыбнулась. — Кровь вампира пробуждается поздно и редко. В тебе пробудилось. Это ведь из-за Маккини?