— О вашей семье ходит так много слухов.

Как же она волновалась в его присутствии! Как старалась вдохнуть поглубже, чтобы напитаться воздухом этого мужчины! И в то же время боялась дышать.

— Я знаю… Не все они правдивы. Тамара, не бойся меня. Ты ведь меня знаешь столько лет! Я всё тот же человек, что и раньше!

— Зачем же вы… зачем пришли на эту должность? — Она посмотрела ему в газа. — Зачем вам должность в балетной школе? Я не понимаю…

Его рука на её талии дрогнула, посылая по телу россыпь мурашек.

— Ради тебя, Тамара…

Девушка сбилась с шага.

— Я… не понимаю.

Они продолжали танцевать, он и она. Оба — молодые, оба хотели взять от жизни побольше. Оба влюблялись в другу друга, медленно, но так крепло и сладко. Только Тамара еще не знала, что их чувства невозможны, и их любовь — под запретом.

— Почему? Герр Нойман, простите, но я ничего не понимаю…

— Ты скоро поймешь…

— Я бы хотела понять сейчас… Пожалуйста, дайте мне хоть какое-то объяснение.

На его лицо будто тень набежала.

— Ты — невеста, Тамара, одного очень влиятельного человека. Он тебя выбрал еще ребенком. И попросил меня взять тебя под опеку.

Девушка какое-то время молчала, а затем громко рассмеялась.

— Герр Нойман, это очень неудачная шутка!

— Это не шутка. Этот человек попросил меня за тобой приглядывать. Он о тебе заботится, нуждается в тебе!

— Но… кто же он?

— Мой брат, Эрих Нойман.

— Зачем же вы говорите то, чего быть не может, Марк? Я не могу быть невестой вашего брата. Вам ли не знать, каково моё положение. Я не ровня вашей семье! Более того — с братом вашим незнакома!

— Вскоре познакомитесь.

Закончился менуэт. Оба застыли, не зная как действовать дальше.

— Тамара, — Эрих повел её к тетушке, — я не хотел, чтобы ты обо всем узнала таким образом. Я не знал, что ты будешь присутствовать на этом балу, ты не должна была, и виновные понесут наказание…

— О чем вы говорите, Марк? Какое наказание? Я приехала на выходные к родителям, и тетушка в последнюю минуту уговорила меня принять это приглашение…

— Тамара… вам лучше уехать отсюда как можно скорее.

На этой фразе он поклонился и покинул обескураженную девушку. Тамара, окончательно растерявшись, остаток вечера не находила себе покоя. Тетушка Фрюйе лишь усугубляла ситуацию, она без умолку говорила о Марке Ноймане.

— Ну до чего же приятный молодой человек! Эх, увы, не только я так думаю, смотри, сколько вокруг него вертится девушек с их достопочтенными маменьками. — Она махнула рукой и хитро подмигнула. — Ну да нам какое дело! Тамара, смотрит он сегодня только на тебя! Ты видишь?!

Тамара видела, но другое: вокруг Марка Ноймана действительно пбыло много людей. Он был в центре бального зала, и каждый стремился с ним заговорить, быть увиденным рядом с ним. Казалось, все взгляды были обращены в его сторону, и все незамужние девушки медленно теряли голову.

«Верю ли я тому, что Марк Ноймна мне сказал?» — спрашивала себя Тамара, и сразу же возражала: «Конечно, не верю! Это невозможно. Он находит отговорки, чтобы избавиться от меня. Думает, что я, как девочки в балетной школе, буду за ним бегать и раздражать его своим присутствием?!».

Тамара углубилась в эти невесёлые мысли, но тут услышала новость, которая обрушилась на неё тяжестью мирового океана.

— Я только что узнала, что сюда едет Эрих Нойман!

— Как сюда?! Как едет?!

— Да вот так! — хмыкнула тетушка. — Его карета уже подъезжает! Ну надо же, а ведь в списке гостей Нойманы заявлены не были, Мари Дюбуе с мужем, наверное, от радости места себе не находят. Интересно, что они сделали, за какие заслуги Нойманы согласились посетить…

Тамара не слушала. Казалось, из комнаты резко выкачали весь воздух. Она смотрела на Марка, а он — на неё, и все, чего ей хотелось — это кинуться к нему в объятия и забыть весь этот мир с его проблемами.

«Эрих Нойман, мой предполагаемый жених?! Ну надо же! Интересно, что с ним не так?! Наверное, он старый и безобразный»

Марк тоже смотрел только на неё. Наивной Тамаре чудилось, что Марк понимает каждую её мысль и страх.

Девушка пыталась воззвать к голосу рассудка, образумить себя, но глаза не слушались, смотрели на этого невероятного мужчину, что был так прекрасен что в стенах балетной школы, что на осыпанном светом и бриллиантами балу, и голос-мечтатель шептал: «Вот он, твой мужчина! Твой, родной!»