Но разве можно не думать о ней… Когда сильное, крепкое тело вздымается под тобой, с каждым вздохом, и томно вздыхает по воле твоих пальцев…

Он мерно покачивался взад и вперед, массируя ее сильную спину, разгоняя приятную волну снизу-вверх вдоль всего позвоночника. Его руки как раз достигли ее плеч, когда Сольвейг слегка согнув колени, мягко поддалась ему…

Арон затаил дыхание, поняв, что сейчас произойдет…

Ее влажное, скользкое от массажного масла лоно, слегка приоткрылось навстречу его порыву, и кончик его истомившейся от бездействия плоти, мягко поглотила ее обжигающая пустота.

— Не останавливайся, — попросила она — так я чувствую тебя лучше.

Поборов внезапное желание проникнуть глубже, кузнец снова набрал масло в ладонь. Теперь его руки двигались не так четко, как раньше. Теперь это больше походило на поглаживания. Ведь с каждым своим движением, он слегка входил в нее. Но, продолжалось это не долго, его собственная спина дала о себе знать. Нехотя, покинув ее лоно, он переместился ниже, к ее ногам и неторопливо закончил начатое. Разминая и созерцая ее организованное тело, он получал эстетическое наслаждение, граничащее с тактильным вожделением. Но оно ни шло ни в какое сравнение с теми переживаниями, которые он еще только готовился испытать.

— Перевернись — негромко скомандовал он, и разомлевшая бестия снова перевернулась на спину. Устав держать крылья навесу, она снова разметала их в стороны.

Глаза ее были закрыты. Налитая грудь мерно вздымаясь, чуть слышному дыханию в такт, манила чуть заостренными сосками. Присев рядом, Арон захотел их приласкать. Ее грудь была плотной, и при этом совсем не маленькой. Было приятно ощущать ее в своих ладонях, согревая дыханием солоноватый сосок в своих губах.

Сольвейг почувствовала, как мягкое тело кузнеца накрыло ее сверху. Он осторожно оседлал ее бедра и склонился к ее лицу. Наконец, ее губ коснулся нежный, горячий поцелуй.

Она почти никогда ни с кем не целовалась. Все ее поцелуи, не считая тех, что она раздавала своим жертвам, за мгновение до того, как вонзала в них зубы… можно было по пальцам пересчитать!

А теперь ее целуют с такой нежностью… Как и чем она могла это заслужить? За что такая награда?

Губы кузнеца, заставляли ее губы отвечать. Она старалась, хоть и не слишком умело, приласкать его в ответ. Ее взор, в каком то дурмане, то погружал ее в темноту, то снова открывал перед ней убранство скрытой в полумраке комнаты.

Она ясно чувствовала, как его мужская длань покоится на ее животе. Ей почему-то захотелось потрогать его плоть, ощутить в своей руке…

Арон замер, когда почувствовал ее когтистые пальцы на себе. Они скользнули по его животу и наткнувшись на живое древко, осторожно завладели им…

— Он такой… твердый… — удивилась она — Каково это ощущать свою плоть в живом теле?

— Наверное, так же как чувствовать эту плоть в себе.

— Как такое возможно? Это кажется таким… не реальным.

— Да — согласился кузнец — это верно…

Вдоволь наигравшись с ее губами, он плавно сместился вниз, к ее груди. Покрывая тело поцелуями, он нежно поглаживал ее. Повинуясь инстинкту, древнему, как сама жизнь, она разомкнула свои колени, впуская его меж них.

Повинуясь тому же инстинкту, кузнец, лаская ее живот и бедра, плавно опускался вниз… До тех пор, пока щека его не коснулась ее бедра….. неприятные воспоминание недавних дней ясно проступили в его сознании, но он усилием воли отогнал их. Сейчас следовало прислушаться к иным ощущениям. Раскрыть для нее свою скрытую нежность.

Она ощущала его горячее дыхание там, где его не должно было бы быть. Ее вдруг обуяло волнение, и предвкушение чего-то такого, чего она не сможет забыть. Когти ее сами собой вцепились в белые простыни, а кулаки сжались так что костяшки побелели…

Кузнец никогда раньше не видел так близко то, что женщины скрывают от посторонних глаз. То, что было между ними раньше — не в счет. Да, он прекрасно знал женскую анатомию, и без особых иллюзий, представлял себе весь процесс…

Но одно дело знать, со страниц немых книжек… А другое — созерцать красоту того, что дано женщине природой. Когда она трепещет в твоих руках в ожидании чуда, в преддверии наслаждения.

Прикрыв глаза, кузнец коснулся щекой нежной кожи ее горячего бедра, и прильнул губами к мягкому, слегка влажному бутону…

Тело Сольвейг, словно пронзила стрела. Она готова была взорваться от напряжения, когда его дыхание достигло ее потаенных губ. Но ощущения были столь противоречивы, и столь прекрасны…

Она сжала бедра так, что казалось, что его голова не выдержит этого. Но к ее удивлению, он продолжал ее целовать. И она заставила себя поддаться. Расслабиться и отдаться всецело на его милость….