Помоги мне. Дай почувствовать себя нужной и желанной. Это так… чуждо мне… И так близко сейчас. Я не умею… не знаю как выразить то, что творится внутри. Да еще эти слезы….

После ее слов кузнец долго молчал. Она слышала, как часто бьется его сердце и чувствовала, как он напряжен. Они так и стояли во мраке подвала, обнявшись в тусклом свете луны, пробивавшемся сквозь узкие окошки у самого потолка.

О думал о том, что все, о чем он мечтал когда-то, блекнет по сравнению с тем, что происходит сейчас. Ее мятежный, неудержимый дух… Ее вольное, окрыленное тело, за его спиной… Ее сильные когтистые руки, нежно обнимающие его. Ее слезы и все то, что переменилось в ней. Это так трогательно и волнительно. Но и грустно, в то же время.

Грустно от того, она может окончательно привязаться к нему. И что самое ужасное — он сам боялся привязаться к ней. Она и так уже оставила в его душе неизгладимые впечатления на всю жизнь. И к боли физической, сейчас могла добавиться боль душевная.

Хотя, кого он пытается обмануть?! Он уже привык… Она резко ворвалась в его жизнь и быстро стала ее частью. Заполнив собой пустоту в его остывающей душе…

Сольвейг молча ждала, прикрыв глаза, и мягко сжимая его в объятиях. Она тихо млела от тепла его чистого, распаренного тела. От терпкого, только ей уловимого аромата, сплетавшегося с запахом мыла и, почему то, сосновой коры. Хотелось прижаться к нему как можно сильнее, чтобы всем телом ощущать это приятное тепло. Сжать руками и ногами так, чтобы он уже никогда не вырвался из них… И она бы прижалась, не будь нужный ей человек, таким ранимым и хрупким…

— Хорошо — вдруг сказал кузнец тихо, но уверенно.

— Ты что-то придумал? — обрадовалась она.

— Да, — выдохнул он — и, надеюсь я об этом не пожалею.

— Что мне сделать? — оживилась Сольвейг.

— Ничего особенного. Просто пойди наверх, закрой ставни и разведи огонь в камине. И возьми себя в руки. Сильная, ты мне нравилась больше.

Сольвейг выпрямилась и быстро утерла слезы.

— Так лучше?

— Да — улыбнулся он мягко — так лучше.

— А ты?

— А я поднимусь к тебе позже. Немного терпения, хорошо?

Хорошо — улыбнулась она.

Отправив ее на верх, Арон присел на ступеньку. Нужно было успокоить бурю мыслей в своей голове. Побороть усталость, и постараться довериться ей. А еще взять в руки себя самого, и отделаться от чувства, что он скотина, которую ведут на заклание. Нет. Это его, и только его, сознательный выбор. Если не сделать этого сейчас… он никогда не простит себе этой трусости. И серая жизнь снова поглотит его.

Решено!

Арон встал, выпрямил спину и расправил плечи. Привычный покой поселился в его сердце и голове…. Чему быть, того не миновать.

Наполнив ведра теплой водой, он, наконец, поднялся на второй этаж.

Крылатая дева переминалась с ноги на ногу, стоя у очага. Она выглядела совсем не так, как раньше. Неуверенность, и смятение чувствовалось во всем. В ее движениях, взгляде, растерянной улыбке…

— Вода еще не остыла… — заговорил он — Ты все еще хочешь умыться?

Она быстро кивнула.

— Ты… мне поможешь?

— Прыгай в кадку, пока не остыло.

Кузнец зачерпнул ковшик воды из ведра и вылил его в сосновую кадушку, чтобы ногам было теплее. А возле нее, постелил на пол сложенное льняное полотно.

В комнате было тепло и тихо. Неяркий свет исходил от камина и пары толстых свечей на его массивной полке. Они были совсем одни, если не считать маленького пушистого зверька, тихонько сопящего в уголке.

Кузнец неторопливо поливал ее голову водой, и теплые струи приятно скатывались по волосам. Стоя на полусогнутых ногах, она прикрыла глаза, наслаждаясь его пальцами в своих волосах. Кузнец щедро намыливал пряди душистым травяным шампунем, и от этого странное, приятное покалывание, искрами разбегалось по спине и ногам, возвращаясь волной приятной теплоты.

В голове становилось как-то легко и светло, не смотря на плотно зажмуренные глаза. Мысли и тревоги с каждым движением его рук растворялись в окружающей тишине.

Лицо Арона, было спокойным и сосредоточенным. Ей всегда нравилось, когда он ее омывал. Как бы там ни было, оказавшись в этой кадке, она была податлива как глина. Теплая вода и душистое мыло творили с ней маленькое чудо.

Конечно, сей процесс и самому ему доставлял немалое удовольствие. Сжимая в своих пальцах ее плечи, бедра, или икры, он сравнивал себя со скульптором. Зодчим, который каждый раз, с пристрастием ощупывает свой шедевр, не находя изъяна….

Конечно, мнение это предвзятое, но ее сильное, гармоничное тело, казалось ему идеальным. Близким к идеалу. Особенно будоражила его сердце мощь скрытая в нем. Дикая, безудержная… никому не подвластная.

Отвлекшись от своих мыслей, Арон похлопал деву по внутренней стороне бедра и вопросительно взглянул в глаза. Без тени сомнения, она открылась его руке…

Теплая ладонь, скользнув по ее животу, легла поверх ее мягкого лобка, и чуткие смелые пальцы, под струйкой теплой воды, бережно сделали свое дело.