— А почему ты с оружием, да еще… — он постучал Арона по плечу — да еще в латах, а?

— Так ночь на дворе. Люди какие — то с факелами, с вилами. Я вроде плохого никому не делал тут. Подумал, вдруг, чужие.

— Ну да, ну да… времена нынче неспокойные — староста недовольно отвел глаза — добра ты нам много сделал, и мы это помним. А потому… — он задумался на мгновение — Зла тебе лично мы не причиним. Но тебе придется уйти. Валькирия, если ты не соврал нам, конечно, не демон, хотя, кто их знает… Но тварь совсем не божья. Сам понимаешь. Так просто я этого оставить не могу.

— Вот значит как. И что же вы решили?

— Как ни жаль… Я изгоняю тебя из нашей общины. — объявил он свой вердикт так громко, как только мог. — Дом твой будет сожжен. Стены разрушены. А строить на этом месте будет запрещено. Впрочем, как и возделывать проклятую землю. Святые отцы потом сами решат, что со всем этим делать. Уверен ты не станешь сопротивляться. Возьми все что тебе нужно и с богом. Чтобы через два дня тебя тут никто не вспомнил.

— Даже так…

— У нас нет выбора. У святой церкви на все свои взгляды. А перечить ей… сам знаешь.

— Как же вы все… мне дороги! — осерчал Арон.

Сказав это, Арон вскинул топор на плечо, чем перепугал добрую половину собравшихся, удручённо покачал головой, и, медленно прошел сквозь расступившуюся толпу. Выбрав местечко поудобнее, он устроился на остове старого забора, метрах в тридцати от дома. Оттуда, ткнувшись подбородком в рукоять топора, он спокойно наблюдал, как разрастающиеся языки пламени чуя безнаказанность, жадно пожирают его родной дом. Хотя… первый раз он сжег его по своей воле.

— Как твои дела? — прозвучал голос в голове.

— Почти по плану. Наслаждаюсь зрелищем….

— Да. Пылает ярко. А хочешь, огонь случайно перекинется на поселок?

— Нет… я провел там много хороших дней.

— Ну, как знаешь. Если подует ветер, то они сами виноваты.

— Значит он не должен подуть.

— Приказ понял — вздохнул голос в голове, и вокруг ненавязчиво воцарился удивительно тихий штиль.

На то чтобы остов дома основательно выгорел ушло около часа. Когда последние зеваки разошлись по жилищам, за спиной кузнеца послышался шелест крыльев, и тихая поступь. Рука Сольвейг легла на его плечо.

— Ну, как ты? — прошептала она.

— Начинаю новую жизнь. Смотрю как старая догорает…

Арон ответил так будто все шло своим будничным чередом. Как-то беззаботно просто.

— А ты чем порадуешь?

— Немного болят крылья, но ничего. Я уже и забыла, что такое радость полета.

— Это замечательно. — Он похлопал ее по руке.

— А что будет дальше с тобой…?

— Милая Сольвейг, твоя судьба сейчас волнует меня куда больше.

— А что с моей судьбой… Идти мне некуда. Жить как раньше я не хочу, и не смогу. Мне было уютно в твоем доме, но он сгорел. Что будет дальше? Без понятия. Но я точно знаю, что хочу быть поближе к тебе, чтобы вовремя прикрыть твою спину. А ты научишь меня правильно жить. Так я решила.

— Забавно… — признался Арон.

— Что забавно? — Сольвейг прижалась к нему плечом и склонила голову, уткнувшись губами в его макушку.

— В детстве, наслушавшись разных героических историй, я мечтал, что однажды вырасту, совершу подвиг, и услышу такие слова от прекрасной принцессы. Вот только и представить не мог что это будет так…

— Как?

— Ну, вот так… — он обвел происходящее вокруг красноречивым жестом.

— Знаешь — встрепенулась она — А ты прав. Это действительно забавно!

— Еще бы… — вздохнул кузнец.

— Нет, я как-то не думала об этом в таком ключе, но ты послушай! Если отбросить все лишнее и малоприятное…. То и формально, и по праву рождения я действительно принцесса.

— Ну да, точно — Арон как-то смутился — Отец король, а мать королева.

— Будешь моим принцем. Радуйся — рассмеялась она.

Помолчав какое-то время, Арон внимательно посмотрел на рыжую бестию, взял за руки и осторожно, стараясь избегать пафоса, заговорил с ней:

— Сольвейг!

— Да, мой принц?

— Так уж случилось, что я давно остался один. По правде сказать, мое сердце опустело и, почти, остыло. Так было, пока ты не свалилась на меня с неба.

Она хотела что-то возразить, но прикрыл ей рот ладонью.

— Здесь больше нет дорогих мне людей и судьбы этого мира не скоро тронут мою душу. Я больше не буду повторять, так что, выжги это каленым железом в своем мозгу! Я принимаю то, кем ты была раньше, вижу, кто ты есть сейчас, и, верю в то, какой ты станешь в будущем. Что бы не случилось, — для тебя всегда есть место в моем сердце. С этого момента я только на твоей стороне. Вот тебе моя клятва.