Они вошли в гостиную с мраморным камином и шпалерами, изображавшими пейзажи. На ковре лежали медвежьи шкуры: морды скалились, как живые. При виде шкур половина симпатии, испытанной Глебом к Коротову, улетучилась.

— Папа, это платье дурацкое! — к ним выбежала девочка лет десяти, одетая как Барби: розовое платье с кружевами, диадема в волосах, сияющие туфельки и тонкие перчатки. — Я не появлюсь в нём в свой день рожденья… ой!

Девочка застыла при виде гостей. Коротов пожурил её:

— Анжела, ты ведёшь себя невежливо.

— Извините… — бормотнула девочка и вновь покосилась на отца: — Я хочу другое платье!

Тот вымученно вздохнул:

— Это уже третье по счёту.

— Ну и что? Оно мне не идёт… И цвет идиотский!

— Ты сама хотела розовый.

— А это не розовый — это платье выглядит, как протухший кисель! Я его не надену!

— Ты уже его надела, — заметил миллиардер и, к удивлению Глеба, тут же сдался: — Ну хорошо — пусть Клавдия Петровна закажет новое. Только учти — не успеют в срок, будешь виновата сама.

— Всё они успеют! — фыркнула девочка. — Ты столько им платишь, что можно коллекцию сшить!

Она умчалась в коридор, а Коротов обернулся:

— Знаю, о чём вы думаете: с таким воспитанием моя дочь вырастит высокомерной дурой. Честно говоря, я на это надеюсь.

— То есть как?.. — вырвалось у Деи.

С хозяина дома будто слетела маска: харизма сменилась усталостью, в глазах мелькнула апатия — словно ему наскучило всё, в том числе и он сам.

— Хоть я и уважаю людей с мозгами, они редко бывают счастливы, — бросил Коротов. — Счастлив в этом мире может быть только дурак.

Повисла тишина — такого никто не ждал. Дея опомнилась первой:

— Извините, конечно, но по-моему, это глупость: счастливыми бывают те, кто живёт в гармонии с собой.

Коротов взглянул на неё с интересом:

— И что, по-вашему, есть гармония?

Дея не растерялась:

— Делать, что нравится, не искать врагов и не мешать жить другим… до тех пор, пока они не мешают тебе. А ещё поступать по совести и не давать собой манипулировать.

— И вы не даёте начальству собой манипулировать — или все приказы господина Азарина вам по душе?

Дея смешалась, и Коротов усмехнулся:

— Вот видите — истинная гармония доступна единицам: даже я со своими деньгами могу о ней лишь мечтать. А глупцы о таком и не думают — живут себе и живут… Так не проще ли быть глупцом?

Дея хотела возразить, но Вадим Сергеевич не дал:

— Тема, бесспорно, интересная, но мы здесь не за этим.

— Да, ваше расследование… — Коротов стал прежним: хозяином жизни, не ведавшим сомнений. — Когда мне сообщили о вашем визите, я всё понял: вы здесь из-за моего фамильяра, так?

— Откуда вы знаете? — спросил Монгол.

— У меня много фамильяров, но это не значит, что убийство одного я не замечу. Со случившемся я не связан — Бальд лишь выполнял мои поручения.

— Искал насекомых для коллекции? — уточнила Дея.

— Зачем спрашивать, если знаете?

Монгол заметил без особой учтивости:

— Мы сами решим, что спросить.

— Само собой, — Коротов выдержал его взгляд. — А я в таком случае свяжусь с адвокатом, и говорить вы будете с ним. И вообще — на меня работают сотни спиритусов… Мне что — следить за каждым?

— Сколько?! — выпалил Глеб.

Он и сам не понял, как это вырвалось. Коротов понимающе улыбнулся:

— Значит, это тебе Далебор передал ингениум?

Вадим Сергеевич переглянулся с Монголом: похоже, миллиардер знал обо всём, что творится в штабе.

— Можешь не отвечать, — разрешил Коротов. — Насчёт твоего вопроса: число духов, которые работают на меня, приближается к тысячи… Точной цифры я не уточнял.

Глеб был изумлён: тысяча спиритусов — такое в мозгу не укладывалось!

— И что они делают?

— Работают на заводах… — Коротов вдруг оживился. — Кстати, я как раз туда собираюсь — не хочешь посмотреть? Разумеется, приглашаются все.

Глеб захотел бы поехать, даже если бы остальные отказались: не каждый день увидишь, как духи на заводе работают!

Но отказываться никто не стал.

Процессия разместилась в двух машинах: в одной ехали законодержцы и Глеб с Баюном, в другой — Коротов с водителем. За лимузином миллиардера летели спиритусы, очень похожие на орлов, но уж очень больших… Глеб насчитал семерых «птиц» и решил, что это охрана.